— Так ведь Рембрандт, он того… умер?
Горец тонко улыбнулся, усы его двумя лисьими хвостами замерли параллельно земле.
— В архивах нашего издательства много полотен, авторское право на которые были куплены ещё при жизни гения.
Он понизил голос и доверительно сообщил:
— Все выплаты по контракту — в германских марках!
И растаял лёд недоверия в сердце господина Милославского.
***
Забираться после вечернего митинга в тряский экипаж Николай отказался — хотелось немного пройтись, проветриться, собрать мысли в кучку. Он давно заметил, что на ходу думается лучше. Дурные мысли от тряски из головы вылетают, что ли?
В окрестностях судоремонтного запросто можно было переломать себе ноги, но природа наделила попаданца неплохим ночным зрением, всякую тяжелую дрянь и скопления грязи он замечал хоть и не издали, но на достаточном расстоянии для того, чтобы вовремя найти обход. Когда из-за угла выкатилось крупное пятно, более тёмное, чем зимняя маньчжурская ночь, советник по невыясненным вопросам остановился, с любопытством ожидая продолжения. Подлетев с тяжким топотом, пятно остановилось, вывалив горячий язык и превратилось в огромного чёрного алабая с горящими зловещим красным огнём глазами.
— Гитлер? — злобно прорычал кобель, принюхиваясь к попаданцу.
— Нет, не он, — честно ответил Николай.
— Гудериан? — чуть убавив громкость, поинтересовался собак.
— Не-а, — отрицательно покачал головой человек.
— Фашист? — с плохо скрываемой надеждой чуть не проскулил алабай.
— Нет. И даже не немец.
— Пума? – чуть слышно спросил зверь.
— Обыкновенный попаданец, свой, рождённый, так сказать, в СССР, — убил последнюю надежду собаки Николай.
— Не врёшь, — принюхавшись, окончательно расстроился пёс.
Алабай повесил могучую башку, развернулся и медленно, уныло поплёлся в ночь.
Чёрная его шкура уже скрылась в темноте, а до Николая ещё долетало ворчание:
— Попал, вашу мать, бабьи дети, ни пумы, блин, ни фашистов. Какого хрена я тут делаю?
***
Холодный резкий ветер гонит с моря злую серо-зелёную волну. Над морщинистой поверхностью моря летит к суше жёваное одеяло облаков. Оно цепляется за вершины гор, сминается, рвётся, но свою задачу — не пропускать к поверхности прямые солнечные лучи, выполняет на «отлично».
— Картинка будто из компьютерной игры про конец света — все оттенки серого. Кажется, к этой палитре ещё какие-то извращенцы подписывались, но катит плохо, все эти ущербные обычно стараются себя представить в радостно-разноцветном виде. Внутреннюю убогость прикрыть весёленьким декором. Уроды!
