В какой-то степени я даже надеялся, что наркотики сотрут из моей памяти этот опыт и мне не придется искать другой жизненный путь, который теперь казался моей судьбой. Но этого не случилось. Через несколько часов, когда я проснулся в отдельной палате, надо мной все так же свисал пакет с физраствором и меня так же мучила острая пульсирующая боль хирургической раны поперек живота. Арпана дремала в неудобном кресле в углу комнаты, а впечатления моего околосмертного переживания были такими яркими, словно всё произошло только что.
Меня обуревали двоякие чувства по этому поводу. С одной стороны, я ничего не хотел менять в своей жизни, потому что мне было легче идти прежним путем, несмотря на напряженные переработки, мучительную болезнь и зависимость. И все же мне была открыта новая дверь, и Существа, которых даже сегодня я могу описать только как ангелов, показали мне новый жизненный путь. Мне было бы легче, если бы я забыл о своем переживании. Но я понимал, что эти воспоминания останутся со мной и моя жизнь должна принять новое направление, несмотря на многие препятствия, которых следовало опасаться, и загадки, которые следовало разгадать. Как ни странно, я радовался этому.
Я наблюдал, как Арпана свернулась калачиком в неудобном кресле, уткнувшись лицом в колени. Слушая ее медленное, ритмичное дыхание, я мог предположить, что она спит, но когда я посмотрел ей в глаза, то понял, что она смотрит на меня.
Я попытался глядеть веселей.
«Есть и другие вести от ангелов, которые я хотел тебе сообщить», — сказал я.
Она подняла голову, но не опустила колен. Нет, она обняла руками свои голени, выставляя их перед собой, и выглядела как подросток в оборонительной позе, когда его бранят родители.
Она молчала.
«Я смотрел на свою жизнь другими глазами, — сказал я. — Когда я стоял возле ада, то понял, что вел эгоистичную и материалистическую жизнь. Арпана, меня волновали только материальные блага. Вся моя жизнь была заботой о материальном — о доме, машинах, деньгах».
«А что насчет нас? — перебила она. — Ты подумал о семье?»
«Я горжусь моей семьей, но я не могу радоваться ей, когда вся моя жизнь — борьба во славу материализма. Я никогда не думал, что захочу создать себе другую жизнь, но теперь знаю, что выбрал неправильный путь».
«Не сказала бы, что ты никогда не хотел другой жизни», — возразила она. Ее колени опустились, и ноги твердо стояли на полу. Она наклонилась вперед и промолчала, но, ощущая на себе ее сердитый и страдальческий взгляд, я знал точно, что она имела в виду. В своей жизни я наделал немало ошибок, связанных именно с материальными благами.
