Я летел по туннелю, и предки протягивали ко мне руки, а я телепатически улавливал их мысли. Как же они хотели, чтобы я запомнил что-нибудь об их жизни!
Предки толпились вокруг меня, и я чувствовал их легкие прикосновения в то время, как в виде телепатических сигналов мне передавалось огромное количество информации. Я словно щелкал пультом телевизора: видел отдельные картинки, но не разбирал сюжет.
Когда я летел к ослепительно яркому свету вперед, кто-то схватил меня за руку и остановил. Это был мой дед по отцу. Его глаза лучились добротой, но картинки, что я получил от него, были не так добры.
Он показал мне событие, случившееся в день моего рождения. Когда мать с гордостью поднесла меня к груди, то я заметил, что вокруг стоит только ее семья. Моего отца, ее мужа, не было рядом. Он уехал на учебную практику авиадиспетчеров. Не было и моего деда, который сейчас стоял и улыбался передо мной. Не было моей бабушки и вообще никого из семьи моего отца. Поскольку дедушка поссорился с моим отцом, он всем членам семьи запретил навещать мою мать в больнице. «Какой мелочный поступок!» — подумал я.
Я понимал, что мама грустит от того, что ее муж и его семья не разделяют радость рождения сына. Я чувствовал мелочный гнев деда на моего отца в этот день, почти пятьдесят лет назад, и ту печаль, которую он испытывал сейчас, поняв, как неразумно было его поведение. А ведь можно было испытывать столько ликования и счастья!
Сейчас, когда я видел моего дедушку в туннеле, мне было трудно представить, что он мог так отнестись к семье своего сына. Он выглядел молодым и свободным от страхов и забот — такими стать бы всем живущим! Он смотрел на меня с великой печалью, когда упоминал моего отца, и в то же время в его глазах светилась огромная радость, когда он просил прощения за свои проступки.
«Любовь — самое важное, что только есть, — передал мне мой дед. — Я рад, что ты узнаёшь эту простую истину, когда еще можешь изменить земную жизнь».
Вдруг рядом с ним появился мой отец. На его губах сияла блаженная улыбка. Он дотронулся до моей руки, и передо мной возникла еще одна мучительная картина детства.
В воскресенье, когда у моего отца был выходной, я попросил, чтобы он отвез меня к бабушке и дедушке. «У меня болит голова, — сказал он. — Не поеду».
