Еще в столовой я не раз прокручивала в голове все снова и снова ситуацию в Гнездовье. Не скажу, что явление Мары меня выбило из колеи, но не обрадовало, уж точно. В памяти всплыло лицо Рии. Ее неистовая ненависть к бывшей шиасу так и бушевала не только в глазах, но и во всех движениях. Когда я вошла на площадку Рождения, ситуация уже накалилась. Мое появление лишь раззадорило Мару. Конечно, она сумела сдержать себя в руках, но по лицу было видно, что меньше всего бывшая шиасу ожидала в этот момент лицезреть меня. Звонок Лахрета озадачил, но потом даже обрадовал. Когда он прилетел и расставил все на свои места, стало легче дышать. Однако эта ситуация была предвестником чего-то нехорошего. Лахрет это прекрасно знал. И то, что он со мной там строго разговаривал, было лишь отголоском его беспокойства о моей безопасности.
Наблюдая за ним сейчас, я понимала, что единственное, чего он жаждет — защитить меня. Нет никого для него в мире среди людей ценнее меня. И все его холодные приказы и замечания — это следствие стремления именно обезопасить меня. Сколько раз за нашу совместную жизнь я убеждалась в том, что за его сдержанными и, казалось бы, резкими замечаниями скрывалось понимание сути вещей. Он почти всегда оказывался прав. Особенно, когда он на чем-то настаивал, выходило так, что это было лучшим решением.
Я до сих пор училась понимать его. Понимать, где лучше промолчать, а где — можно и покапризничать. Я знала, что часто он носился со мной и моими чувствами не по своему твердому характеру. По натуре Лахрет скрытен и замкнут, часто тая мысли за теплой и приятной улыбкой, вежливыми словами и упрямым взглядом. Но когда находился со мной рядом, он снимал маску, и я видела глубокого, умного и проницательного человека с всезнающими черными глазами. За эти два с половиной года я научилась доверять его дальновидному взгляду. Конечно, успевая пообижаться на форму, в которой он иногда «выражает» свои просьбы.
И вот теперь мы шли в Комнату Древних в молчаливом настроении. Когда вошли, миновав добродушного здоровяка Туло, нас встретили усталые, воспаленные взгляды ученых умов. Наран стоял у последней арки и озадаченно листал книгу. Зунг сидел за круглым столом и что-то старательно выводил на бумаге.
— Наконец! — подчеркнуто недовольно буркнул фагот вместо приветствия.
— Добрый день! — хоть и приветливо, но утомленно протянул хранитель библиотеки.
— Скорее уже ночь, — я доброжелательно растянула губы в улыбке.
