— Пусть будет по-вашему! — сказал он.
Он снял сюртук, аккуратно натянул его на спинку стула.
— Прошу вашего снисхождения, — заявил г-н Борн э. — Во-первых, моя жена преувеличивает или, может быть, ошибается. Во-вторых, я еще не представлял орангутанга публично. И, наконец, и это вас, несомненно, удивит, я никогда не видел орангутанга.
— Тем большая заслуга! — сказали ему.
Задвигали стульями. Приготовились трепетать. Дамы, прижавшись друг к другу, устроились за столом; мужчины нервно затягивались папиросой, окружая себя клубами дыма.
— Придется, во всяком случае, снять манжеты, — сказал г-н Борнэ. — Они будут мешать.
— Пожалуйста, пожалуйста! — взмолилась одна из дам, уже побледневшая от страха.
Господин Борнэ начал.
Это был настоящий провал! Иллюзия разлетелась, как пушинки одуванчика от небрежного щелчка… Толстый господин корчился до изнеможения. Он кривлялся, потел, размахивал жирными руками, поминутно обтягивал уползавший вверх жилет. Часы, выскользнувшие из маленького карманчика, болтались, перелетая с одного бедра на другое. Орангутанг? Какое там! Просто макака, безобидная и вульгарная. Женщины щипали друг дружку, подталкивали одна другую коленками, прятали лица в салфетки, а один из гостей так сильно сжал ляжку своего соседа, что тот подпрыгнул от боли.
Госпожа Борнэ показала себя тактичной супругой. Она сказала сухо:
— Мой бедный друг, у тебя не получается!
Господин Борнэ остановился, словно волчок, который пнули ногой.
— Вы сами виноваты. Я вас предупреждал. Нужно было меня слушаться.
— Успокойся, — сказала г-жа Борнэ, утирая ему лоб. — Надень галстук и пойди умойся.
Пристыженный, он ушел в ванную комнату.
— Прошу извинения за него, — сказала г-жа Борнэ.
Но гости, успокоенные, потому что отделались ожиданием испуга, старались ее утешить:
— Дорогая госпожа Борнэ, не принимайте это слишком близко к сердцу. В следующий раз господин Борнэ сумеет лучше. Ведь это так трудно! И потом, это было совсем не так уж плохо. Быть может, дело в нас, другие сумели бы почувствовать.
Они встали, окружили ее, тронутые ее огорчением. Избегнув страшной опасности, дамы вздохнули свободней. Они весело болтали, оживленные, сияющие, как под лучами полуденного солнца.
Вдруг орангутанг появился. Он медленно прошел вдоль стен, и яркий свет гостиной померк. Спина его согнулась, голова ушла в плечи, нижняя челюсть отвисла. Налившиеся кровью глаза смотрели в пустоту. Руками он мял, душил что-то, скрючив пальцы.
