Когда я села, а утки угомонились, пассажир, сидевший напротив меня, спросил крестьянина, не везет ли он птицу на рынок.
— Нет, сударь, — отвечал тот, — я везу ее сыну, мой сын послезавтра женится.
Лицо его сияло; он оглядывался кругом, словно хотел, чтобы все видели его радость.
Слова крестьянина привлекли внимание остальных пассажиров, и казалось, они тоже радовались, слушая его. Только старуха, которая сидела, обложившись тремя подушками, и одна занимала два места, принялась ворчать, что вот, мол, эти крестьяне вечно забивают вагон своими вещами.
Поезд тронулся, и пассажир, заговоривший с крестьянином, собрался было читать газету, но тут крестьянин обратился к нему:
— Мой сын живет в Париже, он приказчик, и невеста его тоже служит в магазине.
Тот, к кому он обращался, положил развернутую газету на колени и, придерживая ее рукой, подвинулся к краю скамейки.
— А что, невеста красивая? — спросил он.
— Да не знаем, — отвечал крестьянин, — не видали еще.
— Вот как! А вдруг она окажется некрасивой и не понравится вам?
— Ну что ж, и такое бывает, — сказал крестьянин, — только думаю, она нам понравится: наш сын любит нас и не возьмет себе некрасивую жену.
— И потом, — прибавила крестьянка, — раз она нравится нашему Филиппу, значит, понравится и нам.
Она повернулась ко мне, и глаза ее ласково улыбались. Глядя на ее свежее румяное лицо, трудно было поверить, что у нее взрослый сын, которому уже пора жениться. Она спросила меня, не еду ли я тоже в Париж, я ответила утвердительно, и тогда пассажир, сидевший напротив, принялся шутить.
— Наверняка, — сказал он, — мадемуазель и есть невеста вашего сына: просто она решила поглядеть на родителей жениха, да так, чтобы они ни о чем не догадались.
Тут все стали смотреть на меня, я сильно покраснела, а крестьянин с женой сказали:
— Ну, если это так, мы были бы только рады.
Я попыталась разубедить их, но пассажир, сидевший напротив, напомнил присутствующим, что я дважды прошла вдоль всего поезда, словно разыскивая кого-то, и что я медлила перед тем, как подняться в купе. Все рассмеялись, а я смущенно объяснила, что только в этом купе нашлось свободное место.
— Ну и хорошо, — сказала крестьянка, — вы очень мне нравитесь, и я была бы довольна, если бы моя сноха оказалась такой, как вы.
— Да, — подхватил крестьянин, — не худо бы ей быть похожей на вас.
Пассажир, сидевший напротив, в восторге от своей шутки, сказал, лукаво поглядывая на меня:
— Вот увидите, так оно и будет. Приедете в Париж, а сын вам скажет: «Вот моя невеста!»
