— Анатолий Константинович говорит, что нового ничего придумывать не будет, просто повторит то, что уже делал. Тебя это устроит?
— Вполне, — согласился я. — Теперь меня интересует объект.
— Обо всем, что касается операции, тебе и твоим людям расскажут в оперативном отделе. Дверь расположена симметрично моей в другом крыле коридора. Там же выдадут новые документы. Они уже готовы. Курсант Ив опять станет капитаном Овсовым. Курсантам Зною и Лабе документы подготовлены другие, поскольку прошлые их данные засвечены в картотеке МВД. Те имена и фамилии рекомендуется прочно забыть. Надеюсь, они уже вычеркнуты из вашей памяти. Это все. Ко мне вопросы есть?
— Сейчас нет, товарищ полковник. Но могут возникнуть. — Я на всякий случай обезопасил себя.
Знаю, что разные вопросы обычно возникают именно тогда, когда на них некому ответить. Это, кажется, называется законом бутерброда, согласно которому тот всегда падает маслом вниз.
— Я сегодня домой не поеду, до утра буду в кабинете. Если что-то важное — заходи. По пустяку можешь просто позвонить.
В отличие от гримера я спросил разрешения, прежде чем покинуть кабинет полковника. Мои компаньоны молча вышли вслед за мной.
За дверью курсант Зной показал, что его былые амбиции уже утихли. Он зла не держит, да и вообще человек не завистливый.
Парень протянул мне руку и проговорил:
— Представляться не буду, скажу только, что я старший лейтенант. Новое свое имя еще не знаю. Сообщу, как только получу документы. А настоящее уже почти забыл. Лаба тоже старший лейтенант. А ты, значит, капитан Овсов.
— Иван Васильевич Овсов. Для своих — просто Иван или даже Ваня.
Сначала мы зашли в оперативный отдел. Документы были еще не подготовлены, поэтому нас попросили заглянуть минут через пятнадцать. Получим документы, и как раз вернется с ужина подполковник Афиногенов, который введет нас в курс всех дел.
Возражать мы не стали, ждать в коридоре — тоже и спустились на первый этаж. Дежурный майор в десантной форме, видимо, предупрежденный Грицаевым, не дожидаясь вопроса, назвал номер кабинета гримера.
Я попросил Зноя и Лабу подождать несколько минут и зашел туда один.
Когда я вышел, мои собратья по группе посмотрели на меня с нескрываемым удивлением.
— Вроде бы ты, но уже и нет, — без особых эмоций констатировал курсант Лаба.
Он вообще был мягкий и, как мне показалось, добрый человек. Честно скажу, что его военная специальность вызывала у меня немалое удивление. Я не совсем понимал, как с таким характером можно быть ликвидатором.
