Широкий резонанс среди воинов вызывали статьи верного соратника В. И. Ленина, выдающегося деятеля Коммунистической партии и Советского государства Михаила Ивановича Калинина, публиковавшиеся в нашей печати. Мы заботились о том, чтобы содержание этих статей стало достоянием всего личного состава. Хорошим подспорьем в работе наших агитаторов служили публицистические выступления в газетах «Правда», «Красная звезда» Михаила Шолохова, Алексея Толстого, Александра Корнейчука, Бориса Горбатова, Ильи Эренбурга и других советских писателей.
Живо звучало в теплушках и слово самих красноармейцев — очевидцев событий в родных городах и селах. Хорошо помню, как в одном из вагонов бойцы внимательно слушали рассказ красноармейца Василия Супряги. Парень этот долго не получал писем от матери, очень тосковал. Командование отпустило его в деревню — она находилась на пути движения нашей дивизии. «Подсядешь в любой состав из идущих за нами вслед», — сказали бойцу. Он так и сделал. А возвратившись в свой эшелон, рассказал, что его деревня сожжена: фашисты мстили жителям за связь с партизанами.
— Мать с братишкой, — рассказал Василий Супряга, — в землянке ютятся. Хата сгорела, одна печь торчит. Колхоз восстановили. Бабы да ребятишки работают в поле. Буряк парят да едят. Жить можно. Ну а хату построю, когда вернусь с фронта. Я так матери и сказал: береги печь, вернусь — хату к печи пристрою.
И долго потом красноармейцы повторяли как грустную шутку:
— Вернемся с войны — хаты к печам пристроим!
Случилось так, что через много лет об этих беседах в вагоне о положении в разоренных войной районах мне напомнил сержант Алексей Часнык. Он прислал письмо из станицы Попутной Краснодарского края, из своего колхоза, куда после тяжелого ранения вернулся с фронта. Ранили сержанта осенью 1944 года под селом Боров в Словакии, это был его последний бой. Отличный младший командир, храбрый гвардеец, Часнык мечтал дойти до Берлина. Осколки вражеского снаряда прервали его армейскую службу. Припомнив беседы в вагоне, красноармейские разговоры о том, как побыстрее поставить на ноги артельное хозяйство, Часнык рассказал в письме о нелегкой работе по восстановлению родного колхоза после фашистской оккупации.
В письме Часныка были такие строки: «Отдыхать не пришлось. Только приехал, еще рана ноет, осколок в легких (он и сейчас там) — а меня бригадиром поставили. Ни бричек, ни лошадей. В колхозе одни женщины, малые дети да вот я, бригадир, — полукалека с фронта. Пришлось собирать хозяйство заново. Работали день и ночь. Трудно было, но колхоз на ноги поставили. После бригадирства заведующим молочнотоварной фермой меня поставили. Председателем ревкомиссии избрали. Старался безотказно работать там, где нужен был колхозу, народу. Сейчас уже стар. Работаю конюхом. К руководству пришли новые, обученные специалисты. Так и должно быть. Мне вскорости уходить на пенсию. Жизнь хорошую мы построили, ну а что она не мне и не моим сверстникам-старикам, не беда. Я вырастил двух сыновей, двух дочерей: агронома, зоотехника, шофера, колхозницу рядовую. Имею шесть внуков и внучек. Им все, людям советским, оставим…»
