На востоке медленно занималась утренняя заря. Мы дошли до полкового НП. Здесь узнаю, что комдив Колдубов, оценив итоги прошедшего дня, приказал: на высоту 474 выдвинуть наш 1-й батальон. Замысел комдива был ясен: усилить правый фланг дивизии, обеспечить стык с соседней дивизией и воспрепятствовать удару противника со стороны Габуре, не позволить ему срезать каленовский выступ.
Моргуновский разъяснил командиру батальона Купину приказ комдива. В течение ночи батальон достиг высоты 474 и начал окапываться. В район той же высоты передвинулся НП командира нашего полка.
В это же время батальон Брагина продолжал выполнять поставленную перед ним задачу, удерживая захваченный им район в системе горной цепи хребта Камяна. Расширение этого участка должно было способствовать прорыву основных сил 128-й гвардейской горнострелковой дивизии к хребту Камяна.
23 сентября ранним утром 315-й и 323-й полки возобновили наступление. 315-й полк занял село Боров, а 323-й полк перешел шоссе Боров — Медзилабарце. Этому успеху содействовал батальон Брагина, отрезавший подход резервов противника со стороны хребта Камяна к Борову.
Разведка донесла: на линию Чертижне, Видрань подтянуты свежие части противника (до пехотной дивизии), около 40 танков и штурмовых орудий. Командование дивизии предупредило нас, что противник попытается отбросить наши части за чехословацко-польскую границу. 315-му полку пришлось оставить Боров и отойти на исходные позиции. Отошел и 323-й полк.
В этот день погиб гвардии майор Ефим Михайлович Моргуновский. При переходе на новый НП он в бинокль наблюдал за движением противника. Налетели самолеты, сбросили бомбы, обстреляли нас из пулеметов. Моргуновского смертельно ранило в голову. Не приходя в сознание, он скончался. Румянцева, раненного осколком бомбы в руку, отправили в госпиталь. Временно командование полком принял на себя майор А. II. Петров.
С Ефимом Михайловичем Моргуновским мне довелось служить немногим больше месяца. Если подходить к этому сроку не с довоенной, а с фронтовой меркой, то он равен годам. Ведь каждый день, каждый час мы были на виду друг у друга. Вместе делили тяготы фронтовой жизни. Вместе сплачивали в единый боевой коллектив полковую красноармейскую семью. Вместе вырабатывали и принимали решения, основанные на боевых приказах командования дивизии, с учетом конкретных боевых задач, которые получал наш полк. Что больше всего привлекало меня в характере, стиле и методах работы Моргуновского? Прежде всего его партийный подход к оценке событий и явлений, к вопросам командирской деятельности, обучения и воспитания воинов. Мне запомнились слова, сказанные Ефимом Михайловичем на одном из фронтовых собраний полкового партийного актива:
