– Ужас какой.
– Свиньи были старыми, возможно, у них ослаб иммунитет. Они подцепили какую-то инфекцию и гнили заживо. В конце концов, свиньи живут в грязи. Возможно, все началось с небольшой царапины у одной из них; рану облепили мухи… В общем, отец вынужден был прирезать свиней. Другого выхода у него не оставалось.
Джейк ведет нас вперед; снег хрустит под ногами. Я стараюсь ступать в его следы – там снег немного примят.
– Бедные создания, – говорю я. Но я понимаю. В самом деле. Их необходимо было прирезать и избавить от страданий. Такие страдания невыносимы. Даже если решение становится роковым. Два ягненка. Свиньи… Наверное, кое-что в самом деле необратимо. Возврата нет. Может быть, им повезло встретить такой конец после всего, что пришлось перенести. Их, по крайней мере, освободили от части страданий.
В отличие от замерзших ягнят в образе свиней, который благодаря Джейку поселился в моем сознании, нет ничего успокоительного или человечного. Я невольно задумываюсь: что, если страдание не заканчивается со смертью? Откуда нам знать? Что, если оно не утихает? Что, если смерть – не выход? Что, если личинки продолжают питаться, питаться, питаться и их по-прежнему чувствуешь? Такая перспектива меня пугает.
– Ты должна посмотреть кур, – говорит Джейк.
Мы подходим к курятнику. Джейк отодвигает засов, и мы, пригнувшись, входим. Поскольку куры уже устроились на ночлег, мы не задерживаемся. Однако я, конечно, успеваю наступить в лужу жидкого, не замерзшего помета, почувствовать неприятные запахи и увидеть, как одна из последних еще не устроившихся на насесте кур поедает собственное яйцо. Здесь пахнет не так, как в овчарне, – внутри каждой постройки свой индивидуальный дух. Немного странно, когда столько кур смотрит на нас со своих насестов. Кажется, они еще меньше рады нашему приходу, чем овцы.
– Они иногда так поступают, едят яйца, если их вовремя не забрать, – поясняет Джейк.
– Фу, – говорю я, так как ничего другого не могу придумать. – У вас здесь нет соседей?
– В общем, нет. Все зависит от того, что понимать под словом «соседи».
Мы выходим из курятника, и я рада, что вонь больше не бьет в нос.
Мы обходим дом с тыла; чтобы согреться, я вжимаюсь подбородком в грудь. Мы сошли с тропы и прокладываем путь в снегу. Обычно я не испытываю такого голода. Но сейчас мне кажется, что я голодала целую вечность. Подняв голову, вижу фигуру в окне второго этажа. Сухопарая женская фигура смотрит на нас сверху. У нее длинные прямые волосы. У меня замерз кончик языка.
