***
Большой дядя, еще моментом ранее столь благодушный и веселый, вдруг взревел:
- Душегубец!
Варя удивилась и напугалась:
- Там каты?
- Не, моя любая, нету их там, - Павлина, вся избитая, немытая, куда грязнее прежнего, оборванная - даже привычный зубчик чеснока с шеи куда-то исчез - улыбалась, поглаживая прижавшуюся к ней девочку свободной от кандалов рукой.
- Да нечто можно отмороженного-то спиртом тереть? Кто ж тебя только надоумил?
- Не кипятись ты! Видишь, ему уже лучше. А я, было дело, уж думал лишить его этих пальцев на руке, и тех - на ноге.
- Что еще ты с ним учинял?
- Кровь пускал. Ему сразу получшело: в тот же час заговорил.
- Какого беса? Нет, фельдшер, лечи-ка ты своих мертвецов, а живых и пальцем не трожь более.
- Отставь свой тон! Не желаю ничего подобного слышать. Больной исцелился - выходит, я сделал все верно.
- Именно, так и есть! - оскорбленно отвечал третий голос.
- Я немедля забираю его в лечебницу и стану долечивать.
- Ни за что! Это мой больной!
- Теперь он мой!
За стеной послышалась возня. Павлина засмеялась в голос:
- Подрались-таки, видно, из-за ради долгоголового! Точно из-за девицы.
А Варе совсем не было весело. Она жалела большого доброго дядю - и тем сильнее, когда он, раскрасневшийся, отряхиваясь и поправляя забавную шапку, вышел из-за стены.
- Душегубец фельдшер-то ваш, - громко заметил он.
- Сам ты душегубец, - зло отвечали из-за стены.
- Так он-то... это самое... как раз по этой части и есть - то есть, совсем не для живых, - вступился за своего человек в сером.
- Вот пускай своим ремеслом и займется...
- Но учитель-то поправился.
- Вот, слушай, что говорят другие, если меня не слышишь, - вновь ответили из-за огородки.
Варя обратила внимание на человечка, сжавшегося на полу. Подняв голову, он внимательно смотрел на большого дядю через узкие щелочки глаз.
- Няня, смотри! Это тот мальчик. Он пришел в дом в лесу вместе с бесами.
- Он самый, - согласилась Павлина. - Люди-то разные, а судьбина злая - единая, - продолжила она, но Варя ее не поняла.
- Ну ладно, Варюха, пошли обратно в лечебницу. Совсем ночь на дворе, да и архитектор там мается.
- Нет! Не пущу! - Павлина крепко вцепилась в девочку так, что ей стало больно. - Мое дите! Не гневи бога, дохтор!
Варе нравился большой дядя - он хороший. Однако расставаться с Павлиной не хотелось куда больше.
- Не пойду, - отвечала и она.
Дядя развел руками:
- Что это делается? То сами за мной бегут - посмотри, помоги, а тут и пришел - а отказываются. Ну, как изволите. Покидаю я вас. Пора мне. Прощайте, служивые! Прощевай и ты, фельдшер, да зла не держи.
