– Как вы будете добираться? – спросил Адельберг.
– Минск, Молодечно, Вилейка, там меня ждут, а дальше по просёлкам до На́рочи.
– Две трети пути по железной дороге…
– Три четверти, а вы?
– Гомель, Мозырь, Ровно, дальше Волочиск, но, думаю, не надолго…
– Что так?
– Брусилов уже дал предварительные указания, буду при штабе восьмой, поэтому сразу вернусь в Ровно…
– К Каледину?
Адельберг кивнул.
– Алексей Максимычу?
– К нему самому. От него начнём плясать…
Сдвинулась портьера, в кабинет вошёл официант и стал расставлять супницу с ухой, налил в тарелки, разлил в рюмки водку, поклонился и вышел.
– Уха! Какой запах! – Адельберг вдохнул аромат. – Я такую последний раз ел на Сунгари.
– В Харбине?
– В нём, благословенном!
– Да… у вас же там…
– Жена и сын…
– Большой?
Адельберг как-то странно улыбнулся, человек он был сдержанный, полез во внутренний карман кителя и достал две фотографические карточки. Вяземский взял, на одной сидела в резном кресле с высокой спинкой красивая блондинка, она держала «солдатиком» дитя в конверте и чепчике с кружавчиками, закрывшими верхнюю половину лица. Второй снимок был в стиле «карапуз» – на столе лежал голенький младенец, ещё только-только научившийся держать головку. Вяземский разглядел на фото в правом нижнем углу вензель с надписью «Харбин», а в верхнем поздравление «С Рождеством Христовым. 1915 год». Ему подумалось, что сыну Адельберга, судя по виду на момент съёмки, должно быть, исполнилось полгода, практически столько же, сколько его Полине, потому что Ксения прислала точь-в-точь такую же фотографию – в стиле «карапуз» и тоже с рождественскими поздравлениями, только с виньеткой «Симбирск».
– В отпуске побывали? – спросил он Адельберга.
– Куда там… – ответил Адельберг.
– А?..
В ответ Александр Петрович только развёл руками, покачал головой и взялся за графин.
– Что, ни разу не видели? – У Вяземского как смерчем пронеслась в голове мысль о том, что Харбин – это же у чёрта на куличках!
– Нет, – ответил Адельберг и вдруг сказал: – А я вас обманул. – И посмотрел на Вяземского. – Да, да! Обманул!
Аркадий Иванович не знал, как реагировать, и удивленно глядел на Адельберга.
– В последний раз я ел такую замечательную уху не на Сунгари, я вспомнил, не помню, как называлась эта речка, горная в Карпатах, а прошлым летом, и про рыбу тоже ничего не знаю, только уха была замечательная… Что вы на меня так смотрите?
– А как это так – уху ели, а какая рыба не знаете?
– Ах, извините. – Адельберг широко улыбался. – Просто это было ночью…
