А и вправду было красиво, куда как!
С площади, по которой прошёл отряд, уже была видна широкая река и по левую руку два больших моста.
* * *
Предмостные укрепления Жамина тоже интересовали. Он глянул на часы, был полдень. Он оставил отряд стоять на набережной, взял с собою подхорунжего и двух вестовых и поехал по дороге вдоль берега сначала направо. Берег был относительно высокий, крутой от сажени и выше, обложенный серым камнем, с торговыми пристанями. Вернулся к предмостным укреплениям и поехал налево. Там всё было одинаково похоже. Городские постройки подпирали берег, близко, всего лишь через дорогу. Где и как расположить отряд, было непонятно. Тогда Жамин решил встать справа от предмостных укреплений и пошёл знакомиться с артиллерийским командиром. Командир сказал, что лучше будет расположиться между мостами – этим и железнодорожным, они были построены так близко друг к другу, как Жамин ещё никогда не видел, метрах в пятидесяти, предмостные укрепления единые, и предложил связь. Жамин согласился, оставил отряд с подхорунжим, а сам с отделением проехал дальше железнодорожного моста. Вдоль противоположного берега слева от моста тянулся длинный-предлинный остров, делавший реку у́же, и он подумал, что нужно держать этот остров и оба моста в поле зрения.
Когда всё было обговорено и расположено, Жамин стал всматриваться в противоположный берег, и не нашёл ни одного ориентира – серый остров сливался с серым берегом. Жамин в бинокль видел кустарник и невысокие рощи, за ними постройки левобережной Риги – дома были невысокие и на расстоянии от берега, а на самом берегу было не за что зацепиться.
Загудел паровоз, Жамин перевёл взгляд, паровоз приближался с той стороны, сбавлял ход, из кабины выглядывал машинист, опёршись на окошко локтем, и покуривал. В бинокль он был так близко, что Жамин даже дрожащим разобрал, что у машиниста испачканное лицо, чёрные большие усы и кожаная кепка. Поезд приближался, и в какой-то момент машинист перестал умещаться в окулярах, и Жамин стал смотреть по теплушкам и платформам: в открытых дверях курили солдаты, на платформах везли в починку сломанные орудия, всё это он много раз видел и опустил бинокль. Поезд въехал на мост, и из-за частых ферм его не стало видно, но по-особенному застучали колёса. По-особенному, однако привычно, просто по рельсам они стучат так, а по рельсам на мосту – по-другому. Жамину стало скучно, и вдруг паровоз пронзительно свистнул и дал сильный гудок, и Жамин вздрогнул. Он смотрел, паровоз проехал и уже выезжал с моста, проходили теплушки, выкатывались платформы, предпоследняя, за ней последняя. Жамин поднял бинокль, эшелон втягивался в город, на борту последней платформы, свесив ноги, сидел и покуривал Четвертаков.
