— Кто идет?
Оклик заметался среди скал, пронесся над гребнями и котловинами и наконец растаял в отдалении, в тишине ночи.
— Кто идет? — еще громче рявкнул Анастасио, досылая затвор.
— Деметрио Масиас!
Отзыв раздался почти рядом.
— Это Панкрасио! — радостно воскликнул Перепел и тут же, забыв недавнюю тревогу, опустил винтовку.
Панкрасио конвоировал какого-то насквозь пропыленного парня. Пыль лежала на нем сплошным слоем — от американской фетровой шляпы до грубых ботинок. На одной из штанин пленника расползлось большое пятно крови.
— Откуда этот барчук? Кто такой? — спросил Анастасио.
— Стою я на посту, вдруг слышу — трава шуршит. Я кричу: «Кто идет?» — «Каррансо>{9}», — отвечает этот субчик. Каррансо? Это что еще за птица? Получай-ка, брат Каррансо! Тут я и просверлил ему дырку в ноге.
И Панкрасио с улыбкой повернул к слушателям свое безбородое лицо, ожидая аплодисментов.
Тогда заговорил незнакомец:
— Кто здесь командир?
Анастасио, гордо подняв голову, смерил пришельца взглядом.
Парень сбавил тон.
— Понимаете, я тоже революционер. Меня насильно мобилизовали в ряды федералистов, но позавчера, во время боя, мне удалось сбежать. Я все ноги исходил, пока вас нашел.
— Ого! Да он федералист! — раздались изумленные возгласы.
— Значит, холуи! — заключил Анастасио Монтаньес. — Зря, Панкрасио, ты не продырявил ему котелок.
— А откуда я знал, зачем он явился? Он все твердит, что хочет поговорить с Деметрио: мол, ему бог знает сколько порассказать надо. Но это дела не меняет. Все в свое время. Нам спешить некуда, — ответил Панкрасио, поднимая винтовку.
— Ну и дикари же вы! — возмутился незнакомец, но не успел прибавить ни слова: Анастасио наотмашь ударил его по лицу, и парень, обливаясь кровью, грохнулся наземь.
— Расстрелять этого холуя!
— Повесить его!
— Сжечь! Он же федералист!
Возбужденные повстанцы кричали и выли; кое-кто взял ружье на изготовку.
— А ну, тихо! Молчать! Слышите? Деметрио что-то говорит, — унял их наконец Анастасио.
Деметрио в самом деле захотел узнать, что происходит, и велел подвести к нему пленного.
— Это подлость, командир! Вы только посмотрите! — пожаловался Луис Сервантес, показывая на свои покрытые пятнами крови штаны, на распухшие нос и губы.
— Раз дали, значит, поделом. Впрочем… Ах, сучьи дети! Да кто вы такой? — спросил Деметрио.
— Меня зовут Луис Сервантес, я студент-медик и журналист. Я выступил в защиту революционеров, и за это меня схватили, загнали в казармы…
Его высокопарное и обстоятельное повествование о своих злоключениях лишь развеселило Панкрасио и Сало.
