Пятнадцатилетний мальчик — он любил считать себя мужчиной, но знал, что многие из его эмоций были мальчишескими, как бы упорно он ни старался их контролировать — почти достиг клетки собеседования. Он почувствовал отчаяние.
Коль скоро он пройдет собеседование, его запихнут в Бюрперский транспортный корабль. Джон снова повернулся к охраннику в серой форме, стоящему позади защитного ограждения в виде большой сети.
— Я все пытаюсь объяснить вам, что произошла ошибка! Мне не…
— Заткнись, — ответил охранник. Он угрожающе двинул своим ультразвуковым станнером с дулом в форме колокола. — Это для всех ошибка, верно? Всем здесь не место. Скажи это собеседователю, сынок.
Губа Джона искривилась, он хотел наброситься на охранника, чтобы заставить его выслушать. Он боролся с собой, чтобы удержать подымающийся поток ненависти.
— Черт вас побери, я…
Охранник поднял оружие. Семья граждан впереди Джона сбилась в кучу, толкаясь вперед, чтобы убраться подобру-поздорову от этого бешеного парнишки, который мог всех втравить в неприятности. Джон покорился и мрачно поплелся в очередь. Телекомментаторы говорили, что глушилки были безболезненными, но Джон не горел желанием испробовать их на себе. Телевизионщики много чего говорили. Они говорили, что колонисты были добровольцами, и они говорили, что Бюро Перемещения достойно обходилось с Транспортируемыми.
Никто им не верил. Никто не верил ничему, что говорило им правительство. Они не верили ни в дружбу между народами, создавшими Кодоминиум, ни цифрам голосов на выборах, ни чему другому.
Он достиг клетки собеседования. На трасти была та же форма, что и на охранниках, но на груди и спине серой спецовки были нарисованы по трафарету номера. Между неровно заостренных зубов этого человека зияли широкие пустоты, и когда он улыбался, его зубы показывали желтые пятна. Улыбался он часто, но в выражении лица не было никакой теплоты.
— Что имеем для меня? — спросил трасти, — паренек одетый как ты, может позволить себе все, что захочет. Куда ты хочешь отправиться, мальчик?
— Я не колонист, — настаивал Джон. Гнев его возрос. Сам-то трасти был не больше, чем арестантом. Какое право он имел так разговаривать? — Я требую разговора с офицером Кодоминиума.
— Один из Тех, да? — усмешка трасти исчезла. — Танит для тебя. — Он нажал кнопку и открылась дверь в противоположной стороне клетки. — Топай, — отрезал он, — пока я не позвал охранников. — Его палец угрожающе завис над маленькой консолью на столе.
