Глаза Лермонтова сузились, а голос стал густым от отвращения.
— По-крайней мере, мы знаем, как иметь дело с людьми вроде Бронсона. — И это было странно, подумал Лермонтов, что презренные твари, вроде Бронсона, вызывали столь мало проблем. Им можно было дать взятку Они ждали, что их купят.
Настоящие-то проблемы создавали люди честные, вроде Гармона в Соединенных Штатах и Каслова в Советском Союзе, люди имеющие дело, за которое они готовы умереть — они-то и довели человечество до нынешнего состояния. Но я предпочел бы знаться с Касловым и Гармоном и их друзьями, чем с людьми Бронсона, которые поддерживают нас.
— Тебе не понравится кое-что из того, что он просит, — предупредил Грант. — Ведь полковник Фалькенберг твой особый фаворит, не так ли?
— Он один из лучших наших людей. Я использую его, когда ситуация кажется отчаянной. Его солдаты последуют за ним куда угодно и он не теряет зря жизней в достижении наших целей.
— Он явно чересчур часто наступал на мозоль Бронсона. Они хотят его уволить.
— Нет, — голос Лермонтова стал тверд.
Мартин Грант покачал головой. Он вдруг почувствовал себя очень усталым, несмотря на низкую гравитацию луны. — Выбора нет, Сергей. Это не просто личная неприязнь, хотя этого тоже много. Бронсон стыкуется с Гармоном, а Гармон считает Фалькенберга опасным.
— Конечно он опасен. Он — воин. Но он опасен только для врагов Кодоминиума…
— Именно. — Грант снова вздохнул. — Сергей, я знаю. Мы отнимаем у тебя лучшие орудия, а потом ожидаем, что ты выполнишь работу без них.
— Тут больше, чем это, Мартин. Как управлять воинами?
— Прошу прощения?
— Я спросил: «Как управлять воинами?» — Лермонтов переместил очки кончиками пальцев обеих рук. — Заслужив их уважение, конечно. Но что случится, если право на это уважение потеряно? Им нельзя будет управлять, а ты говоришь об одном из лучших ныне военных умов. Вам может придется жить, жалея об этом решении, Мартин.
— Ничего не поделаешь, Сергей, ты думаешь, мне нравится говорить тебе выбросить хорошего человека ради змеи вроде Бронсона? Но это не имеет значения. Патриотическая партия готова поднять из-за этого дела большой шум и Фалькенберг все равно не смог бы пережить такого рода политического давления, ты это знаешь. Никакой офицер не сможет. Его карьера кончена не смотря ни на что.
— Ты всегда поддерживал его в прошлом.
— Я, черт побери, Сергей, сам в первую очередь дал ему направление в училище. Я не могу поддержать его, и ты тоже не можешь. Он уйдет или мы потеряем голоса Бронсона по бюджету.
