Потому он все-таки заставил себя отвернуться от огромных окон терминала. Глубоко вдохнул воздух, в котором не ощущалось, по сути, ничего приятного: мешанина запахов кафетерия неподалеку, людских тел, смеси парфюмов и дезодорантов. Но Русу было не привыкать. Он работал с людьми и их телами изо дня в день, случалось обонять амбре и попротивней. И под беспрестанное многоязычное объявление всевозможных рейсов решительно направился туда, где как понимал Рус, находился выход.
Однако прошел он немного. Буквально через пару шагов кто-то налетел на Руслана сбоку, вышибая дух из легких. А какой-то массивный и тяжелый пластмассовый чемодан больно врезался в бедро, да еще и задев колено, которое тут же прострелило резкой болью.
— Б***!
Живя большую часть жизни в стрессовых и экстремальных ситуациях на работе, Рус частенько выражался крепко, даже не задумываясь.
И сейчас оно само собой вырвалось у него, пока мозг соображал, кого же Рус ухватил обеими руками: то ли обездвижил «нападающего», то ли уберег от падения того, с кем столкнулся… Или того, кто въехал в него, по факту. Хотя пах этот кто-то не в пример приятней многих окружающих. Очень «вкусно». Духи такие, что ли?
И тут Рус пожалел, как бы там ни было, из-за «крепкого» слова. Только назад же не отмотать.
Глаза сфокусировались на женщине в его руках. Красивой, кстати. И ей точно не пришлось по душе то, как Карецкий выразился.
А глаза… До жути выразительные просто. Он прям с одного взгляда про себя много нового узнал в этом взгляде. И лестного там точно ничего не было.
— Прошу прощения! — процедила она сквозь зубы, смерив его холодным и надменным взглядом. Явно приняла на свой счет нелицеприятное выражение.
— Это было больно, — огрызнулся Карецкий, типа извиняясь, ощутив внутри некоторые угрызения совести за мат.
Черт, он старался обычно не грубить женщинам. Честно. Даже если они в него врезались на полном ходу.
— Меня тоже толкнули, — также огрызнулась женщина, фыркнув. — Отпустите! — глянула на него, словно начальник на недалекого подчиненного.
Карецкий давным-давно отвык от таких взглядов в свою сторону.
Вот… странная!
Женщина же резко дернула плечами, явно намекая на то, что он продолжал ее крепко держать в своих руках. Карецкий разжал эти тиски, удивившись про себя, что сам не додумался раньше. И даже не зацепился мозгами. Стоит и пялится. Вцепился в нее, словно и он не вполне адекватен, а еще реально крепко держит же…
Она задрала голову повыше и, отвернувшись, двинулась в бок. Вновь заехав ему по ноге углом своего чертовски тяжелого чемодана. Еще и проехавшись по пальцам.
