А что насчет Сахарова? Ведь он номинально был председателем “Мемориала”. Ему, выходит, тоже нельзя доверять?
“При Брежневе Сахарова сослали в Горький, чтобы он не разбалтывал секреты о нашей ядерной программе и не клеветал на строй, — откликнулся Шеховцов. — Теперь по указанию Горбачева его вернули в Москву. Но Сахаров в отместку очерняет нас. Он руководит главной силой в стране — «Мемориалом». А «Мемориал» может когда-нибудь превратиться в альтернативную партию”.
Шеховцов добавил, что знает Нину Андрееву и считает ее “хорошим тружеником”. Я понял, что он и впрямь с ней знаком, услышав, что “большинство тех, кто клевещет на Сталина и Родину, — евреи”.
Через несколько недель Шеховцов позвонил мне с новостями. Он выиграл суд против “Вечерней Москвы”. Суд признал, что газета опубликовала клевету — но не на Сталина, а на самого Шеховцова: она утверждала, что в бытность прокурором Шеховцов действовал “сталинистскими методами”. Газета поместила длинное опровержение. Довольный Шеховцов сказал, что одержал большую победу — защитил себя, а главное, “доброе имя Сталина”.
“Я перестану бороться в тот день, когда умру”, — сказал он.
На этом суде я познакомился с женщиной, которая назвала себя “почитательницей Сталина”. Ее звали Кира Корниенкова, и она пригласила меня на обед. Это была почтенная дама лет шестидесяти. Категоричная, суровая, с очками в проволочной оправе и пучком на затылке, она напоминала учительницу чистописания, которая никому не ставит пятерок. Квартира у нее была полутемная, неуютная, вся заваленная книгами. Кроме хозяйки там жили два волнистых попугайчика — Ташка и Машенька. “Мои детки”, — сказала Кира Алексеевна, ткнув пальцем в клетку. Она никогда не была замужем — никогда к этому не стремилась. “Я хотела быть свободной, — объяснила она. — Когда живешь с родными, они тебе мешают. Становятся обузой. У меня есть жизненная программа, и я ее выполняю”.
Если ей и была ведома страсть, то единственным предметом этой страсти был Сталин. “Я всегда любила его. Я посвятила жизнь ему и его памяти”. Кира Алексеевна, конечно, опоздала родиться. Дни напролет она просиживала в Библиотеке имени Ленина, изучая “возмутительные” обвинения западных и советских авторов, писавших о Сталине. Медведев, Солженицын, Афанасьев, Рогинский в ее глазах были врагами. Она хотела опровергнуть “всю их писанину о том, что Сталин убил миллионы. Он этого не делал. Он боролся только с врагами народа”. Время от времени она писала письма в ЦК, в которых жаловалась на то или иное высказывание в либеральной прессе.
