После этого случая Новожилов любыми способами избегал контакта со мной, но я не сдавался. Три мои дочери и я много раз проникали в квартиру. Дочери нашли то, что нужно и принесли мне. Это было свидетельство о рождении сына Всеволода Ивановича Новожилова. Как они узнали, что свидетельство содержит слово? Я не буду об этом говорить. За знание пришлось заплатить жизнями дочерей. Сейчас я могу сказать, что никогда бы не сделал этого, зная, как все обернется.
Кто-нибудь из вас знает, как зовут сына Всеволода Ивановича Новожилова? Вы удивитесь, но он сам не знает этого. Подтверди, ведь ты читаешь эти строки. Ты не знаешь свое имя.
Всеволод Иванович Новожилов нарек сына словом. Он никому не сказал имя, дома его называли сыном, мальчиком, эй, как угодно, без имени, в обществе он мог представляться, как хотел. Тебе очень повезло, не так ли? У тебя нулевое имя, отсутствующее. Ты и есть главное творение Всеволода Ивановича Новожилова – человек без имени, пустота, абсолютное означаемое.
Но все это лишь обман, такого не бывает, у человека должно быть имя и у тебя оно есть. И оно убьет тебя и всех вас.
Готовы?
– Хотите, чтобы я дочитал до конца? – спросил Новожилов и ему показалось, что присутствующие зашипели в знак одобрения. Кто-то прошипел «первородный грех».
Он посмотрел вниз текста – туда, где было написано имя, долго вглядывался и потерял сознание. Новожилова доставили в ближайшую больницу и выяснили, что жизни ничего не угрожает.
На следующий день Новожилов проснулся в прекрасном расположении духа. Он видел сквозь стены и вещи, не пытаясь осознать и назвать их. Все предстало перед ним единым потоком без пространства и времени. Он смотрел сквозь людей и видел что-то прекрасное, наполненное энергией и светом.
Новожилов все время шевелил губами. Никто не мог понять, что он просит, а он что-то просил. Наконец, на какой-то по счету день ему принесли текст, который Новожилов писал на абсолютном языке много лет. Он смотрел на него, понимал каждое слово и улыбался. Врачи решили, что Новожилов лишился рассудка. Еще он постоянно сильно втягивал что-то носом и смотрел сквозь окно. Врачи думали, ему нравится запах сирени за окном.
На какой-то день он, наконец, бессвязно заговорил. Иногда в этой речи можно было что-то разобрать.
На вопрос, как его зовут, он отвечал, что не помнит, а может даже никогда не знал этого и очень надеется, что никогда не узнает.
