Человек шел по лесу и заблудился. Обессилев, упал. Не в силах встать, ждал смерти. Ждал смерти так долго, что забыл, как жить. И все-таки продолжал жить, не понимая, как это у него выходит. Было лето, и он решил, что когда наступят холода, обязательно умрет. Зимой тело замело снегом, в декабре лесничий наступил на спину и пошел дальше, не заметив человека. Летом он попытался встать и понял, что соединился с землей, прирос. Он смирился с жизнью и уже не думал о смерти. Спустя две зимы человек услышал шум. Шум не прекращался, заменив мысли, если они еще возникали в голове.
Эта часть занимала всего сто тысяч знаков текста, ее Новожилов писал на русском. В момент, когда человек лишился возможности формулировать мысли так, как их понимаем мы, люди, писатель перешел на новый язык.
Он долго думал, как создать гибкий язык. Сначала Новожилов решил, что алфавит должен состоять из вертикальной и горизонтальной линий, затем упростил просто до линии, способной образовывать любой угол. И все равно это было не то. Новожилов придумывал алфавит не просто так – из него складывался язык, обозначающий шум, который слышал человек.
Встряхнув штору, писатель понял, что линия не подходит, нужно что-то более гибкое. И тогда к нему пришла идея с точкой. Он ставил точку на бумаге, думал о каком-нибудь слове и тут же выводил из точки линию – прямую, кривую, плавную, короткую, длинную, – любую, что возникала в голове в тот момент, когда он произносил губами слово.
Чистив зубы, Новожилов мысленно ставил точку, говорил губами «ночь» и выводил линией ночь. Надев обувь, говорил «свет» и обозначал его. Спустившись, говорил «путь» и вел линию по экватору, а доходя до исходной точки, вел дальше, не останавливаясь. Взглянув на продукт, говорил «хватит» и оставлял точку в покое. Пусть она останется просто точкой. Новожилов понял, что точка – идеальная отправная точка алфавита, и продолжал писать.
Предложения состояли из слов, выведенных из точек, часто сплетающихся друг с другом. Текст представлял собой набор закорючек. Больше всего он напоминал корневую систему деревьев. Новожилов перелистывал страницы назад и понимал, что ничего не понимает. Он был несказанно рад – собственный текст превращался для него в шум, который писатель осознавал только в процессе создания. Иногда наступало озарение – Новожилов расшифровывал написанный несколько лет назад текст целыми предложениями. Это расстраивало и немного возбуждало.
