По поводу этой дамы зять получил соответствующие инструкции. Вновь прибывшая: Хоуп Эдит Джоанна. Для английской леди необычное имя.
[6] Впрочем, возможно, не чисто английских кровей. Возможно, и не чистая леди. Рекомендации, разумеется, безупречные. Но и рекомендации иной раз обманывают.
Одетая к ужину — шелковая блуза от «Либертиз»,[7] узкие худые ступни втиснуты в простые детские «лодочки», — Эдит искала предлоги, чтобы оттянуть минуту, когда придется сойти в столовую и впервые отужинать на людях. Она даже вспомнила о романе «Под гостящей луной» — написала с полторы страницы, однако, перечитав, сообразила, что уже использовала этот сюжетный ход в «Звезде и камне», и зачеркнула написанное. А зачеркнув, поняла совершенно ясно, как ей дальше строить интригу. Вернув себе таким образом некоторую уверенность и прикинув, с чего начинать завтрашний задел, она закрыла папку, взяла ключ и сумочку и решительным шагом вышла из номера.
За той же самой дверью дальше по коридору все так же играло радио и вдобавок с шумом лилась в ванну вода. Не успела она дойти до лестницы, как в воздухе вдруг повеяло ароматом розы — какая-то женщина должным образом готовила себя к вечернему выходу. Дама с собачкой, подумала Эдит. Появится позже всех в каком-нибудь немыслимом наряде, надменная, хрупкая, с собачонкой под мышкой. Попытаюсь ее разговорить. После ужина, вымученно подумала она, больше нечем будет заняться.
Внизу не было ни души, она поняла, что спустилась слишком рано. Только в баре вполголоса беседовали мужчины, воздерживаясь от смеха и веселых возгласов. Она бы не отказалась выпить джина с тоником, но не хватало смелости пройти в бар. Она присела за столик в гостиной и взяла оставленный кем-то помятый экземпляр «Gazette de Lausanne».[8] Странно, что газету не убрали, отметила она: за порядком тут следят в оба. В дверях возникла бульдоголицая дама — не забыть бы к ней обращаться по всей форме, если вообще когда-нибудь выпадет обратиться. Дама, облаченная в черное платье на любой случай и сменившая синюю вуаль с бантиками на черную с кое-как приклеенными блестками, воздела трость и произнесла «А!». Эдит с вопросительной улыбкой предъявила газету. Мадам де Боннёй кивнула и двинулась вперевалку сквозь чащу свободных стульев и столиков. Эдит пошла ей навстречу, но мадам де Боннёй продвигалась на удивление быстро, и Эдит успела миновать всего два столика.
— Merci,[9] — сказала мадам де Боннёй, снова воздев палку.
