— Вы меня звали? — В голосе Попова девушка уловила неподдельное удивление, смешанное с радостью. — Когда это было?
— На прошлой неделе. Папа очень хотел вас видеть. Он специально послал лейтенанта Апацкого за вами.
— Но лейтенант мне ничего не сказал. Уверяю вас, Наталья Андреевна, ничто не помешало бы мне прийти.
— Он ничего вам не говорил?
— Клянусь, ни слова!
— И вы ему не ответили грубостью? Не просили папу и меня раз и навсегда оставить вас в покое?
— Да как вы могли обо мне такое подумать?
— Значит, лейтенант нам солгал?
— Конечно! Разлука с вами доставила мне большое огорчение. Я ведь вас предупредил, что Апацкий…
— Подождите, Саша, кое-что начинает проясняться. А вам, случайно, не известно, передал ли он мое письмо профессору?
— Точно не могу сказать. Но если бы Семен Емельянович получил от вас письмо, я бы об этом знал. Профессор совсем недавно говорил со мной об Андрее Андреиче, беспокоился о нем и очень сожалел, что не может выбрать время навестить вас. Вы не представляете себе, как много он работает.
Наташа задумалась. Вспомнилась ей ненастная октябрьская ночь, трактир на Благовещенской площади, странные, беспокойные глаза Апацкого, его отказ проводить ее. Почему он не пошел с ней тогда? Наташа напрягла память: «Ах, да! Ему нужно было идти на дежурство».
— Скажите, Саша, — спросила она. — в котором часу у вас офицеры заступают на дежурство?
Попов опешил. Вопрос показался ему совершенно неуместным, но по озабоченному лицу девушки понял, что она далека от праздного любопытства.
— Дежурная служба в училище сменяется в шесть часов вечера. Такой порядок существует давно.
— А могло случиться, что офицер задержался где-нибудь и заступил в час ночи?
— Нет. При Гурьеве таких случаев не было.
— Значит, Апацкий мне лгал, — задумчиво произнесла Наташа.
— Ну вот, слава богу, наконец-то вы усомнились в непогрешимости этого человека. Я подозреваю, что он крепко помог Андрею Андреичу снова пристраститься к водке.
Девушка вздрогнула. Предположение, высказанное Поповым, поразило ее. Многие поступки и слова Апацкого, которым она прежде не придавала значения, явились ей в новом, неприглядном свете.
— Да, — сказала она, — это возможно… И отец мог бы подтвердить ваше подозрение, но он почти совсем потерял рассудок. Идемте к нему. В бреду он часто выкликает ваше имя.
Наташа бесшумно открыла дверь в комнату больного и прошла вперед.
Попов последовал за ней. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. На кровати, с откинутым наполовину одеялом, лежал человек, имевший отдаленное сходство с Редкозубовым. Тонкая шея его, грудь, плечи и беспокойно шевелящиеся руки были обтянуты желтой прозрачной кожей. Отечное лицо, с огромными водяными мешками под глазами, расплылось на подушке.
