— Вот и всё.
— Что значит — всё?
Она откинулась на спинку, запрокинула голову, глядя в потолок.
— Океания проиграла. Вы, нуваррцы, выходите на первые роли в этом мире.
Молодой человек позволил себе улыбнуться:
— Думаю, это как раз не повредит тем, кто живёт здесь. Скорее, наоборот.
— Почему ты так думаешь?
Он тоже сел на диван, только на другую сторону.
— Как бы тебе объяснить… Получше… Понимаешь, мы… В общем, у нас особый менталитет, не имеющий ничего общего ни с одним, имеющихся у тех народов, кто живёт здесь. Короче говоря, если поискать аналоги — некий комплекс старшего брата, защитника. Мы всегда готовы помочь тем, кто слабее, кто страдает от несправедливости или обиды. Для нас было всегда характерным не угнетать слабого, а наоборот, помочь ему стать сильнее. Мы строили города и заводы, обучали и воспитывали, лечили и восстанавливали. Таков наш характер. Наш обычай. Мы начинали войны сами очень редко. В основном лишь защищались, либо приходили на помощь тем, кто просил нас спасти их. Но в результате всегда оставались виноваты, получая через годы плевок в лицо от тех, кто даже живёт на свете лишь потому, что наши отцы и деды пролили свою кровь и отдали свои жизни за их никчёмное существование. Нашу доброту и желание помочь почему то считали за слабость. Наше нежелание обидеть — то же самое. А наше добродушие — за врождённую покорность. Это напоминало…
Покрутил рукой в воздухе, подбирая подходящий аналог, улыбнулся, найдя:
— Смотри. Это можно сравнить с тем, как если бы собака облаивала паровоз. Тот движется себе спокойно по рельсам, а мелкая шавка гавкает, считая себя сильной лишь на том основании, что паровоз не осмеливается сойти с рельсов, чтобы раздавить её. Но иногда наступает предел и терпению механизма, и тогда, просто походя, могучая машина начинает давить… Тогда во всём мире начинается вой, что мы действуем не по правилам, не даём себя спокойно уничтожить, отобрать свою землю, наши богатства, наши жизни, наконец. Потому все привыкли, что гиганта можно безнаказанно оболгать, обидеть, потому что тот не обращает внимания не их движения, кажущиеся им самим великими и могучими, а на деле — всего лишь вознёй муравьёв в песочнице…
Океанка расширенными глазами смотрела на вдруг разговорившегося парня. А тот неожиданно для себя сам увлёкся своими рассуждениями.
— …Мы, нуваррцы, не хотели ничьей гибели. Ни государств, ни людей. Прибыв в Русию, мой отец…
— Прости, но он действительно твой отец?
