Коридор тоже освещали свечи, но веселья не добавляли: длинные, тонкие, угольно-чёрные, они горели ярко-синим огнём и бросали призрачный, потусторонний отблеск даже на вполне живые лица. С каждым шагом холодало. Гарри поёжился и плотнее укутался в мантию. И тут послышался скрежет — словно тысяча ногтей скребли по огромной школьной доске.
— Это что, музыка? — прошептал Рон.
Они завернули за угол и увидели Почти Безголового Ника. Он стоял в дверях, задрапированных чёрным бархатом.
— Мои дорогие друзья, — приветствовал он ребят заупокойным голосом, — добро пожаловать… так рад, что вы смогли прийти…
Призрак сорвал шляпу с перьями и, глубоко поклонившись, пригласил их пройти.
Внутри им открылось незабываемое зрелище. В подземелье толпились жемчужно-белые прозрачные люди. Большинство скользило над танцевальной площадкой, вальсируя под жуткие завывания тридцати музыкальных пил. Оркестр сидел на возвышении, тоже задрапированном чёрной тканью. Не менее тысячи чёрных свечей в огромном канделябре под потолком озаряли зал полуночным светом. Дыхание превращалось в пар; они как будто пришли в морозилку.
— Пойдём осмотримся? — предложил Гарри — ему хотелось разогреть ноги.
— Осторожно, а то ещё пройдёшь сквозь кого, — беспокойно сказал Рон.
Они пошли по краю танцплощадки. Им встретилась группа мрачных монахинь, человек в лохмотьях и цепях и Жирный Монах — весёлый хуффльпуффский призрак оживлённо беседовал с рыцарем, у которого изо лба торчала стрела. Гарри не удивился, заметив, что Кровавого Барона, угрюмое слизеринское привидение, испятнанное серебристой кровью, сторонятся все остальные гости.
— Ой нет, — охнула Гермиона, резко останавливаясь. — Назад, назад, я не хочу встречаться с Меланхольной Миртл…
— С кем? — спросил Гарри, когда они поспешно удалились.
— Она является из унитаза в уборной для девочек на втором этаже, — объяснила Гермиона.
— Является из унитаза?
— Да. Туалет уже с год не работает, потому что у неё вечно истерика и она устраивает потопы. Я вообще туда не хожу, только в крайнем случае, — это же невозможно, когда у тебя над ухом кто-то завывает…
— Смотрите, еда! — сказал Рон.
Вдоль дальней стены стоял длинный стол, тоже покрытый чёрным бархатом. Ребята устремились было туда, но спустя миг в ужасе отшатнулись. Воняло отвратительно. На серебряных блюдах лежала тухлая рыба; на подносах высились пирамиды горелых пирогов; рядом с огромным червивым хаггисом лежал шмат сыра, покрытый мохнатой зелёной плесенью, а в центре возвышался невероятный серый торт в форме могильного камня, на котором чёрной глазурью, похожей на дёготь, было выведено:
