Свечи таяли, их свет танцевал на движущихся лицах Чаруальда, которые наблюдали за Гарри со стен. Мальчик водил ноющей рукой по тысячному, не меньше, конверту и старательно выписывал адрес Вероники Смешли. Наверное, уже скоро можно уходить, в отчаянии думал Гарри, пожалуйста, пусть уже можно будет уходить…
И тут он услышал нечто — отнюдь не шипение догорающих свечей и не трескотню профессора.
Голос — и от него кровь стыла в жилах; голос всепоглощающей, ледяной злобы.
— Приди… приди… хочу растерзать… разорвать… убить…
Гарри подскочил, и улица, где проживала Вероника Смешли, оказалась погребена под большой лиловой кляксой.
— Что?! — выкрикнул Гарри.
— Вот-вот! — поддержал Чаруальд. — Целых полгода на первом месте в списке бестселлеров! Побил все рекорды!
— Да нет, — отмахнулся Гарри. — Что это за голос?
— Какой ещё голос? — не понял Чаруальд.
— Который… который сказал… вы не слышали?
Чаруальд посмотрел на Гарри с величайшим изумлением:
— О чём ты? Ты, видимо, задремал. Ах, батюшки, вот те на! Посмотри, сколько времени! Мы тут уже четыре часа! Ни за что бы не подумал — как время пролетело!
Гарри не ответил. Он напрягал слух, стараясь вновь уловить голос, но теперь в кабинете раздавались только речи Чаруальда. Тот говорил, что Гарри не может всякий раз ожидать таких подарков вместо наказания. Гарри, почти ничего не соображая, ушёл.
Было так поздно, что гриффиндорская общая гостиная почти опустела. Гарри отправился в спальню. Рон ещё не вернулся. Гарри надел пижаму, лёг в постель и стал ждать. Через полчаса появился Рон, а вместе с ним — сильный запах полироли. Рон прижимал к груди правую руку.
— Все мышцы сводит, — пожаловался он, падая на постель. — Четырнадцать раз квидишный кубок перечищал! А потом меня опять вырвало слизняками прямо на Приз за служение идеалам «Хогварца». Сто лет слизь оттирал… А как Чаруальд?
Понизив голос, чтобы не разбудить Невилла, Дина и Шеймаса, Гарри рассказал Рону о том, что услышал.
— А Чаруальд сказал, что ничего не слышит? — переспросил Рон. В лунном свете видно было, как он нахмурился. — Думаешь, врёт? Только я не понимаю — даже кто-нибудь невидимый всё равно должен был открыть дверь.
— Это да, — согласился Гарри, откидываясь на подушки и вперившись в полог над головой. — Я и сам не понимаю.
