— Сразу три?! — Бен поднял недоверчивый взгляд на брата. Том привычным щелчком пальцев откупорил бутылку и присосался к горлышку, разом одолев половину содержимого. Удовлетворено вздохнул и только тогда удосужился взглянуть на младшего брата.
— Откуда этот удивленный тон?
— Мы же договаривались, что берем тайм-аут. — Грохнув чашку о стол, Бен процедил сквозь стиснутые зубы: — Какого хрена, Том?!
— Объясни Верховной, что тебя потянуло на покой. — Вздохнув, Том сделал смачный глоток и опустошил бутылку.
— Заказчик — Верховная Ведьма?
— Угу.
— Сроки?
— Как можно быстрее. Не знаю, — раздраженно отмахнулся брат и вновь поплелся к холодильнику. — Вскрой конверт, и все узнаешь.
— Я не притронусь к ним, — твердо произнес Бен, сверля немигающим взглядом брата, уже явно наслаждающегося похмельем. — Пока не приду в норму.
— Вышел из строя, бедолага? Это ты зря — фамильяры не дремлют.
— Плевать я на них хотел! Я устал от бесконечной гонки!
— Это тебе не заурядный маг с просьбой укокошить соседку — цветочную фею или коллегу-травника с редким целительным даром, Бэн! — В помещении заметно стемнело, будто за окном сгущались дождевые тучи. Волна жара взметнулась от бэлморта к потолку и обрушилась удушливой дымкой, заползающей во все щели и застилающей глаза. Он заполнял кухню своей мощью, льющейся по стенам, полу, потолку, высасывающей энергию из электроприборов и всего живого. Комнатные цветы внезапно ссохлись и поникли, свесив листья. Зеленые глаза Тома сверкнули белым огнем. — Сама Верховная обратилась к нам! Дала поручение, и вознаграждение обещает быть щедрым.
— Не в деньгах дело, — Бен устало вздохнул. Стянув со стола кружку, отпил из нее остывший кофе, поморщился и поставил обратно, не обращая внимания на прущую из брата ярость. — Я устал оттирать кровь от одежды, устал отмывать от нее руки. Хочу спокойствия и отдыха хотя бы недельку.
— Надеюсь, кошмары не мучают твою нежную душонку по ночам? — Саркастически протянул заметно остывший и захмелевший Том и, заржав, принялся за вторую бутылку пива. В комнате вновь стало светло, от удушливой дымки не осталось и следа. Брат смерил его тяжелым взглядом, постукивая пальцами по стойке.
— Мне не снятся сны. Даже если бы и снились, то самым большим кошмаром была бы твоя не проспавшаяся рожа. А если учесть, что я вижу ее практически каждое утро, то можно сделать неутешительный вывод: кошмар наяву живет со мной под одной крышей.
— Тогда в чем дело? Совесть проснулась? Мы, охотники, славимся хладнокровием и равнодушием. Нам чужды человеческие слабости, эмоции. Ни сострадания, ни жалости, ни сожаления, ни раскаяния — ничего! Если вдруг захочется порыдать в подушку или отнести цветы на могилу своей очередной жертве, скажи мне — я облегчу твои страдания. — Набрав медленно воздуха в легкие, он процедил сквозь зубы: — И выжгу сердце дотла.
