— Чему можно радоваться в тюрьме? — удивилась Юлиана.
— Хотя бы тому, что я не бездомный, и у меня есть какая-никакая еда. Обо мне даже по-своему заботятся.
Он заметил в глазах девочки недоумение и спросил:
— Тебе кажется это странным? Это пока ты хоть день не проведешь на улице, не зная куда тебе податься! Дай Бог тебе никогда этого не узнать, но в жизни всякое бывает. А сейчас я безумно рад, что буду вкусно обедать наедине с прекрасной девушкой, и не просто девушкой, а с будущим инкатором. Неслыханная честь для осужденного на тридцать лет преступника! Я просто в восторге!
— Вашему оптимизму можно только позавидовать! — уныло признала нисколько не разделявшая его воодушевления Юлиана.
Линарес взял натертый до зеркального блеска бокал и налил в него воды из-под крана.
— А почему не сок или колу? — удивилась девочка, выразительно глядя на торчавшую из корзинки пузатую бутылку и пачку с соком.
— Потому что туда стопроцентно подмешана какую-нибудь гадость! Скорее всего, снотворное. В еде оно тоже может быть, но это менее вероятно. Во всяком случае, я ни к чему этому не прикоснусь, пока не передам тебя в руки королю.
— Королю? — опешила Юлиана.
— Да, только ему. Когда истечет выторгованный мною час, я объявлю Карминскому о своем новом требовании.
— Не нужно, пожалуйста! — взмолилась девочка. — Я и сама со всем справлюсь! Неужели вы не понимаете на что себя обрекаете, помогая мне?
Эктор ухмыльнулся и, подняв стакан с водой, произнес тост:
— За первого в мире сердобольного инкатора!
Но едва он поднес его ко рту, как в дверь требовательно постучали.
— Мистер Линарес, это король, — послышался в камере приглушенный дверью голос Оберона. — Пожалуйста, позвольте моей воспитаннице выйти в холл.
Девочка охнула от неожиданности. Эктор выглядел еще более ошеломленным, чем она, пытаясь понять, каким непостижимым образом король так быстро оказался возле его камеры.
— Мистер Линарес, вы меня слышите? — повторил Астарот.
— А ты говоришь, что будущее знаешь наперед! — пробормотал заключенный и выдернул из окошка полотенце.
Юлиана подбежала к двери и тоже выглянула через стекло. Сомнений быть не могло — по ту сторону двери собственной персоной стоял Оберон.
— Мне можно выйти? — спросила она у Эктора.
— Конечно, ласточка! — немного грустно ответил он. — Лети! Рад был знакомству с тобой! — Он на секунду притянул ее к себе, прекрасно зная, что они уже никогда не увидятся, и попросил: — Сделай революцию в вашей чертовой инкаторской системе!
