Дежурные в бюро пропусков потеряли покой, нервничал комендант Кремля. Пропуск велено давать каждому, кто хочет видеть Калинина. Отказывать не положено. Однако и пускать всех подряд рискованно. Под видом ходоков в Кремль может проникнуть всякая контра: вражеские лазутчики, наемные убийцы, шпионы. Поди разберись. А ведь в Кремле работают руководители партии и правительства.
С огромным облегчением вздохнул комендант, когда Калинин решил перевести свою приемную на Моховую, в 4-й Дом Советов. Хоть и близко, на по другую сторону зубчатых стен. На радостях комендант выделил побольше людей, торопил их, чтобы скорее оборудовали новое помещение.
Дело было, конечно, не в волнениях коменданта. Нашел бы какой-нибудь выход, это его забота. Суть в том, что Михаил Иванович хорошо помнил указания Ленина, сделанные еще в ноябре восемнадцатого года в "Набросках правил об управлении советскими учреждениями". Владимир Ильич требовал, в частности: помещения для приема посетителей надо устраивать так, чтобы они были доступны всем… А какая это доступность, если сначала бюро пропусков разыскивал, документы показывай. Потом еще часовые тебя поманежат. Некоторые крестьяне-ходоки и документов-то не имели, другие путались: куда идти? К какому начальнику обращаться? В какой очереди стоять? Учтя все это, Калинин предложил ВЦИК принять постановление, в котором черным по белому было записано: чтобы сделать более доступными широким массам приемные Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров, вынести оные приемные за пределы Кремля. И вот теперь на Моховой никаких формальностей от посетителей не требовалось. Приходи в определенные часы, ожидай своей очереди.
Нынче прием посетителей во второй половине дня. А в первой — важная встреча. Михаил Иванович является председателем центральной комиссии помощи голодающим — Помгола. Эта работа сейчас для него на первом месте. Еще в прошлом, 1920 году появились признаки надвигавшегося бедствия. Во многих русских губерниях урожай оказался столь низким, что крестьяне едва могли прокормить сами себя. Затем пришла малоснежная зима. На территории Поволжья, например, где в удачливые годы снимали богатейшие урожаи, осадков на этот раз почти совсем не было. Опасность нависла огромная. В Москве понимали это, а помочь ничем не могли. Не повернешь ведь дождевые облака туда, где они требуются.
Сводки Народного комиссариата земледелия Михаил Иванович читал как донесения с фронта. Не успев окрепнуть, всходы на многих полях погибли от засухи. Горячее солнце сжигало посевы, огородную зелень. Чахла и гибла луговая трава. Высыхали родники, ручейки и колодцы. Специалисты прикинули: без еды останутся около двадцати миллионов человек. Какую-то часть из них можно вывезти в другие районы, часть прокормит государство, но не всех, далеко не всех удастся спасти.
