Тамара приходила в библиотеку каждые два-три дня и брала новые книги, всегда зная, чего она хочет. Ирину удивляла такая скорость чтения. Тамара заметила ее удивление и с улыбкой пояснила:
– У меня дома большая библиотека, все, что в ней есть, я перечитала миллион раз, но жить без книги не могу. Ни дня без строчки!
– Это, наверно, влияние профессии? – осторожно поинтересовалась Ирина.
– Да, в какой-то мере. Я филолог, но тут не надо путать причину и следствие. Я люблю читать не потому, что филолог, а филолог – потому что люблю читать.
– Я тоже хотела поступить на филологический, – почему-то разоткровенничалась Ирина, – но не получилось, и стала библиотекарем.
– Но вам, кажется, нравится ваша работа?
– Да, очень нравится.
– Все, что ни делается, – к лучшему. Когда меня после окончания университета отправили учителем в школу, я рвала и метала. А потом не только привыкла, но и влюбилась в свое дело. Как говорится, на работу ходила, как на праздник. Грустно, что этот праздник закончился.
– Подвело здоровье?
– Да нет, здоровье позволяет. Но… Простите, я вас не задерживаю?
– Нет, нет, с утра у нас здесь свободно, – Ирина помолчала, ожидая продолжения рассказа. «Какая приятная женщина!» – подумала она.
– Ну так вот, если это интересно… Пришлось уйти из школы.
– Массовые сокращения?
– Не совсем. Просто школу нашу превратили в частную гимназию, сменился директор школы, привел свою команду, молодые, современно мыслящие. Я, знаете ли, сама почувствовала себя не на месте, как-то закоснела в этих «образах Татьяны» и «снах Веры Павловны». С другой стороны, порадовалась разрешенному свободному подходу к литературе с возможностью высказывать свои мысли. Но нет, не получилось. Методики, советские методики – это въелось, как хроническая болезнь. Директор посидел у меня на уроке, потом, деликатно правда, обвинил в косности, в отставании от жизни. Чувствую – пора уходить. А тут еще форму для учителей ввели: юбочки узкие, по колено, с разрезом сзади, жилетки в талию, цветные платочки на шее. Вообще-то красиво, приятно смотреть на таких училок. Да еще каблуки. Нет, я не против, только куда же юбку по колено, с разрезом сзади – да на мой живот и филейную часть?! Это же клоунада! Вот и ушла – по совокупности обстоятельств. Помните принцип Питера: «Каждый служащий в своей иерархии должен достичь своего уровня некомпетентности»? Вот я и достигла…
Нет, они не стали подругами. Так, как всегда случалось с Ириной, – добрые знакомые, приятельницы, которым до дружбы надо было сделать всего один шаг, но ни та ни другая его не делали. Скорее всего, виновна была Ирина, которая, оставаясь самой собой, опасалась проявить излишнюю назойливость, любопытство или откровенность, не лезла в душу и не выворачивала свою жизнь наизнанку перед человеком, которому это может быть не интересно и не нужно. Ответная реакция оказывалась такой же. Клетка правильности прочно стояла на своем месте и ограждала. Или отъединяла.
