Дэниел приземлился на диван в дальнем углу закусочной, и Лисанн неохотно приготовилась к предстоящей конфронтации, но всё так же беспокоилась за этого красавчика.
Официантка средних лет, сразу же появилась возле них с графином кофе, который выглядел очень крепким, и не спрашивая ни о чем, налила две чашки.
— Спасибо, Мегги, — устало сказал Дэниел.
— Для тебя, все что угодно, красавчик, — ответила она с нежной улыбкой и подмигнула Лисанн.
Она ушла прежде, чем Лиса набралась смелости попросить сливки. Как зачарованная, она наблюдала за тем, как Дэниел добавил три пакетика сахара в кофе, уныло перемешивая дымящийся напиток.
Взяв свою чашку, Лиса сделала глоток. Кофе был крепким, но не таким неприятным, как она думала.
Дэниел откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Он выглядел таким потерянным и ранимым.
Но когда он открыл глаза и посмотрел на неё, его взгляд снова стал равнодушным.
— Что тебе от меня нужно?
Он повторил слова, сказанные во дворе кампуса, но сейчас его голос был скучным.
Лисанн вздрогнула.
— Я просто хотела узнать... была ли права.
— Почему тебя это так заботит?
— Я просто... это может быть опасным... если люди не знают о... тебе.
Он приподнял бровь, не веря.
— Опасным?
— Да, — сказала Лисанн, стараясь успокоиться. — В библиотеке ты не слышал пожарной тревоги, не так ли?
— Ты спрашиваешь или констатируешь факт?
— Эм, спрашиваю.
Он вздохнул и принялся безучастно осматривать стол. Чтобы занять чем-то руки, он высыпал на стол немного соли и начал выводить пальцем фигурки. Он старался соединить все мысли воедино, не зная, как много может рассказать ей, насколько может довериться.
Лисанн прикусила язык, чтобы не сказать ему обидные слова по поводу беспорядка, который он устроил на столе. Дэниел собирался рассказать ей что-то — она знала это — и не хотела прерывать его.
— Обычно я сажусь спиной к стене. Так я могу видеть, что происходит вокруг, — наконец-то произнес он. — Так, я в курсе всего.
Он поднял глаза и посмотрел на неё.
— Ты не уступила мне место, и мне пришлось сесть напротив тебя, так я мог читать по губам, что ты говоришь мне, — он пожал плечами. — Я более осторожен, когда один.
Лисанн чувствовала себя ужасно. Из-за ее отказа поменяться местами, из-за стервозности и всех несправедливых мыслей, которые возникали у неё о нём. Он не был лжецом. Он не был придурком.
Но она, Лисанн, была первоклассной, самодовольной сучкой и повела себя как эгоистка.
— Мне жаль, — прошептала она.
