* * *
Два года пролетели незаметно. В первые месяцы Эрнесто таскал Каспера на презентации и показы — это была, увы, обратная сторона владения единственным шлемом. Затем подоспела первая серия, и Каспера оставили в покое.
Он купил тихий дом на озере и полностью погрузился в работу. С утра Каспер надевал шлем и читал до обеда — он методично просматривал все научные публикации по астрономии, пока не дошел до позапрошлого века, где наивность стала перевешивать гипотетическую возможность найти здравое, но забытое зерно. Тогда он взялся за публикации по медицине, биологии, физике, и загрузил в свою память все самое интересное за последние двадцать лет.
После обеда он снимал шлем и полчаса дремал, а затем шел на прогулку. Затем начиналась работа. Каспер сидел в кресле, вставал, выходил на крыльцо и снова заходил в дом. Со стороны могло казаться, будто он слоняется без дела. Но что еще делать человеку, у которого вечно с собой в голове все необходимые заметки, компьютеры и научная библиотека? Горничная, повар, садовник — все домашние знали, что нельзя попадаться ему на глаза, когда идет работа.
За два года Каспер проделал немыслимое количество вычислений и написал кучу статей. Но Теория струн оставалась неприступной. Каспер пропахал, казалось, весь ландшафт струнных теорий, но лишь обнаруживал новые и новые горизонты. Он то усложнял теорию до непостижимо многомерных пространств, то снова сворачивал до двадцать пяти измерений, и даже до одиннадцати. Он применял самые разные преобразования. Он закачивал себе в память бесконечные экспериментальные данные самых разных лабораторий и пропускал их там через самые причудливые формулы и фильтры, пытаясь нащупать хоть какие-то закономерности. Но всё не сходилось, всё не клеилось. Теория струн со всеми своими бранчами оставалась той же, что тридцать лет назад у предшественников — с теми же проблемами и вопросами.
Иногда его навещала Самайра — рассказывала новости проекта и свежие сплетни. Возможно, она хотела чего-то большего, но Каспер был слишком увлечен наукой и слишком тяготился присутствием других людей, чтобы думать о семье. Похоже Самайра, обзаведясь шлемом, это вскоре поняла — по крайней мере она перестала в разговоре прикасаться ладонью к его плечу, как любила делать раньше.
Эрнесто навещал его лишь дважды — он был весь в делах, но бесконечно увлечен. Он часами рассказывал о суммах инвестиций, о том, какие заводы удалось выгодно перекупить, какие команды разработчиков переманить, и как бойко идет дело. Каспер не интересовался деньгами — теперь у него их было гораздо больше, чем нужно. А вот Эрнесто мог часами рассказывать о своих решениях по оптимизации. Обычно речь шла об оптимизациях производственных и налоговых, но Касперу это было безразлично. Не понравилось ему лишь упоминание про оптимизацию самой матрицы — насколько он понял Эрнеста, ее объем пришлось сократить, чтобы сосредоточиться на тех функциях и зонах мозга, которые оказались наиболее востребованы покупателями. Эрнесто с гордостью рассказывал, что самым главным его решением стал отказ от продуктовой линейки: единое устройство единой модели получалось сильно дешевле. Фокус-группы, маркетинг, анализ рынка — об этом Эрнесто мог говорить бесконечно.
