Я вижу твой голос | страница 31



– Как много у вас интересных вещиц, Анаид Аванесовна… Картины… Фотографии… Какие замечательные стаканчики… А вот эта вазочка… Какая симпатичная…

Ида сразу же выдала историю: с гордостью сообщила, что маленькая Оленька, которая раскопала вазу, теперь знаменитая оперная прима Ольга Петровна Корвенко, которой она и завещает эту вещицу – так будет правильно. Вот это его никак не устраивало. Он надеялся, что сможет очень быстро и безболезненно выманить вазу у старухи, и предпринял ещё один заход, сказав, что знает человека, который прекрасно разбирается в хрустале и поможет оценить вазу. Старуха проявила неожиданную твердость: ваза – Оленьки. «Вот когда меня не станет, пусть делает с ней, что хочет!»

«Значит, тебя не станет!» – подумал гость и засобирался уходить. Всё, что надо, он увидел и узнал.

* * *

Капитан Мутовкин выяснил, кто сидел рядом с Лорой Ораловой во время трагически оборвавшейся «Кармен», и теперь ехал к подруге покойной примы.

Илона не думала, что гибель Ольги произведёт на неё такое впечатление. Да, она хотела, чтобы всё получилось именно так, но её воспаленное сознание вновь и вновь возвращалось к моменту взрыва. Левина понимала, что не может справиться с собой. Мать боялась, что дочь от горя тронется рассудком.

– Илоночка, милая! Давай я тебе валерьянки накапаю!

– Не надо. Ничего мне не надо… Нет… Мама… Воды налей, пожалуйста…

– Хорошо, родная, сейчас.

Мать засуетилась и через минуту принесла стакан и бутылку с минералкой в комнату дочери. Илона увидела бутылку и завыла. Эту же воду пила Ольга, в такую же бутылку Илона подсыпала…

Мать не знала, как быть: обнять, уйти, сказать что-то, промолчать. Так и застыла.

– Мама, посиди со мной…

Илона взяла мать за руку и всё поняла, как будто кто-то свыше соскреб с её глаз ненужный слой, чтобы она прозрела.

– Нельзя строить своё счастье на чужих костях!

– Конечно, нельзя… Почему ты так говоришь?

– Я совершила страшную ошибку, которую не могу исправить… Что мне делать?

– Илона, что случилось?

Но момент был упущен. Дочь вновь замкнулась в себе и раздражённо сказала:

– Да ничего не случилось. Извини, что напугала тебя. Я сегодня очень перенервничала, ты же понимаешь…

Мать понимала. Она вышла из комнаты Илоны и заплакала, потому что знала Лёлю Корвенко с детства и очень любила эту девочку, которая стала для её несчастной дочери единственной опорой в жизни.

Илона села за стол, взяла ручку, лист бумаги и задумалась. «Интересно, как должна выглядеть предсмертная записка? «В моей смерти прошу никого не винить»? Чушь собачья!» Она должна искупить свою вину, встретить Лёльку там, наверху, и всё ей объяснить. «Да… Лёлька-то наверху, а вот я где окажусь?» Но она ведь раскаивается – значит, рано или поздно, но они встретятся. Ей хотелось, чтобы после её смерти у полиции не возникло никаких вопросов. Закончив писать, Левина тщательно упаковала записку в целлофан, чтобы та не испачкалась, зная, во что превратится её комната меньше чем через час. Насыпала порошок, украденный у Викеши, в чашку, помедлила минуту и залпом выпила остывший чай.