Дядя Рик поспешил в заднюю часть помещения, снова предоставив Кита и Эйни самим себе.
– Это… это было здорово, – сказала Эйни.
– Это было ужасно, – сказал Кит.
– Такова жизнь здесь, в Вывихнутом переулке, – пожала плечиками Эйни. – Это дикое место. Выходишь за дверь и не знаешь, что случится в следующий миг.
– Не уверен, смогу ли я когда-нибудь к этому привыкнуть.
– Зверь ко всему привыкает. Мы же не домашние питомцы. Мы приспосабливаемся к миру, а не ждем, что мир приспособится к нам.
– Никогда не думал об этом в таком ключе, – признался Кит.
– Видишь? Ты уже думаешь по-новому, – ухмыльнулась Эйни. – Этот переулок – целое образование и еще половина!
– Догадываюсь… но разве ты не ходишь и в школу тоже?
Эйни пожала плечами:
– Моя школа – грязь и тайна жизни под Рассеченным Небом.
– В смысле, разве ты не учишься, ну, каждый день…
Эйни оборвала его взмахом лапки:
– Я не хочу об этом говорить.
– Извини, – вспыхнул Кит.
– Не переживай, – ответила Эйни. – Кстати… Мне правда очень жаль твоих родителей.
– Ага. – Кит утер глаз лапой. – Как ты сказала… Мы приспосабливаемся. Так поступают дикие звери.
Эйни кивнула:
– Ты быстро учишься, Кит.
– Приходится – теперь, когда я сирота. Но я дал матери обещание, и если я сумею сообразить, что такого важного в этом ключе, то смогу…
Как раз в этот момент его прервал громкий лязг и последовавший затем грохот. Он едва насторожил уши в сторону кухни, когда оттуда спиной вперед вылетел дядя Рик и приземлился в три полные тарелки с дымящейся мусорной запеканкой.
Секунду спустя из дверей вылетел Отис и врезался в витрину с выпечкой, смяв в кашу все ливерные кексы и мозговые печеньки.
Посетители ахнули и завопили. Поссум Ансель снова застыл на месте. Дядя Рик стонал на полу, а Отис поднялся из разбитой витрины и разминал кулаки. Затем бросился обратно в кухню.
Быстрее, чем взмах крылышек колибри, барсук вылетел обратно, причем ровно в тот миг, когда дядя Рик поднялся на ноги. В итоге большой зверь приземлился на ошалевшего енота, вдавив их обоих обратно в развалины витрины с выпечкой. На сей раз оба остались лежать в нокауте.
И тут Кит услышал позвякивание крохотного колокольчика.
Динь-динь-динь.
Кровь застыла у него в жилах. В обеденный зал, облизывая сахар для выпечки с передней лапы, проскользнул огромный рыжий котище.
Шестипалый.
Кот обвел зал взглядом и улыбнулся.
– Заведение закрыто на ночь, – объявил Шестипалый. – Все вон.
Посетители повскакали на лапы, ноги и когти и вылетели в переднюю дверь. Поссум не двигался; барсук и дядя Рик лежали рядышком на полу, а кот пригвоздил взглядом Кита и Эйни.
