Тем же вечером мама слегла, мы с братом по очереди кормили ее с ложки и пытались отпаивать травяными настойками. Мама пролежала, почти не вставая, с месяц. Поднялась она, лишь когда вновь появился старик. На этот раз он вошел в дом уверенно, по-хозяйски уселся за стол, развязал тряпичный узел и начал выкладывать из него на столешницу невиданные нами вещи.
— Хлеб, — бормотал себе под нос старик. — Яйца. Сметана. Мед. Угощайся, Олежка, это тебе я принес. Кушай, кушай, а потом нам с твоей мамой надо будет поговорить.
— Говорить будем все вместе, — ступила через кухонный порог мама. — Дети уже взрослые, мне таить от них нечего. И запомни: внуков у тебя двое. Двое, а не один.
Меня передернуло. Мама исхудала за эти дни, истончала, волосы, обычно убранные в косу, были нечесаны и разметаны по плечам, большие серые глаза запали, а на лбу появились морщины. Это словно была не мама, а незнакомая недобрая старуха.
— Что ж, все вместе так все вместе, — согласился старик. — Значит, так: поймали наши парни в лесу одного нехристя. Он перед тем, как отправиться к своему Аллаху, сказал, что ты овдовела.
— Вы убили его? — каким-то чужим, злым голосом спросил Рашид.
— Кого, нехристя? — переспросил старик. — А что с ним еще делать, с иродом басурманским? Знаешь, волчонок, что ваши с нами творят? Если…
— Отец! — выкрикнула вдруг мама. Старик осекся.
— Прости, — сник он и обернулся ко мне. — Значит, так. Тебе, внучок, мама что к чему растолковывала?
Я помотал головой, хотя и не был уверен, о чем старик говорит.
— Ну так, значит, расскажу я. Православные жили на этой земле испокон. Работали на ней, хребты гнули. Но потом пришли нехристи и развязали войну. Немногие в ней уцелели, погибли города и целые страны, по всему миру, везде. Но этого нехристям показалось мало, и когда война закончилась, те из них, кто выжил, пришли сюда. Басурмане не желают жить в мире, для них война продолжается, они все убивцы и воры и не успокоятся, пока не изведут последнего христианина на земле.
— Врешь! — закричал вдруг Рашид старику в лицо. — Ты все врешь, уходи отсюда, убирайся отсюда вон!
— Ну-ну, — криво усмехнулся старик. — Видать, бог проклял меня, раз моя кровь течет в твоих жилах, волчонок. Я уйду. Но уйду не один: я хочу забрать своего внука.
— Олег останется здесь, со мной, — твердо сказала мама. — Так же, как и Рашид. Или мы вернемся к людям все вместе, или не вернется никто.
— А его ты не хочешь спросить, Олюшка? — вкрадчиво проговорил старик и повернулся ко мне. — У меня никого не осталось, внучок. Если у тебя не будет детей, мой род угаснет. Зато у меня есть хороший дом, при нем огород и хлев. Есть конь и четыре кобылицы, коровенка, полсотни курей и ульи. У соседей подрастают девочки, они сейчас твоих лет, внучок. Не спеши, подумай, время есть.
