– Так вот, значит, этот самый Санчес моментально позвонил на работу и спросил, какое дело вы сейчас расследуете.
– Я хорошо знаю Санчеса. У нас было несколько общих дел в конце девяностых, до того как он перебрался в Лион.
– Он в последнее время не особенно смотрел ящик, ничего не знал о шумихе, которую телевизионщики устроили вокруг этой истории, и вот – увидел вас! Ну а когда позвонил после этого, коллеги ему рассказали… о спиленных макушках черепов и так далее. У него в башке сразу вроде как звоночек прозвенел: было уже когда-то что-то такое, – и он попросил, чтобы ребята порылись в архивах… А теперь – догадайтесь, что они там нашли?
– Эту старую телеграмму…
– Вот-вот. Телеграмму, отправленную из Египта. Точнее, из Каира.
Шарко ткнул пальцем в монитор:
– Подтвердите, что мои глаза все еще видят ясно!
– Подтверждаю. Телеграмма датирована тысяча девятьсот девяносто четвертым годом. Три девушки, жительницы Каира, были тогда жесточайшим образом убиты. Верхушки их черепов убийца «спилил посредством медицинской пилы» (именно так там написано), мозг и глаза изъял. Тела были изуродованы, порезаны ножом с головы до ног, половые органы в том числе…
Шарко чувствовал, что им овладевает какой-то отвратительный хмель. Грудная клетка напряглась, стало трудно дышать. В нем снова проснулась ненасытная жажда погони за чудовищем. Перес между тем продолжал читать вслух телеграмму:
– «…все три преступления были совершены меньше чем за два дня». Причем трупы на этот раз не захоронили, тела были брошены на месте убийства. Крутой у нас преступник!
Парижский сыщик выпрямился, прикрыл глаза. Он представил себе лежащих на песке девушек с изрезанными телами. Внутренности – наружу, на съедение стервятникам. Все эти образы просто-таки распирали его голову. Он смотрел на монитор и ощущал, как прибывает адреналин.
– Когда действует серийный убийца, преступления обычно сближены во времени. Да и географически тоже. Между тем это было так давно, и Нормандия очень далека от Египта. Странствующий убийца? А что, Интерполу удалось обнаружить еще какие-то сходные случаи?
– Ни единого.
– Хотя, вообще-то, это ничего особенного не значит… Даже лет десять назад такая телеграмма была скорее редкостью: последнее, чем полицейские хотели бы заниматься, – это тратить время на возню с бумажками, да и то лишь тогда, когда им вообще была охота заморачиваться. Наш египетский коллега – полицейский-педант, почти парадоксальное сочетание.
