Вот почему слово «машина» в устах жены ударило меня как электроразряд. Но, к счастью, это был не рецидив прежней болезни: речь шла всего-навсего о стиралке.
Я занял денег и на другой же день прикатил в дом «Чайку-2М» с центрифугой. Подумаешь, что это была за сумма, каких-то сто сорок рублей. Я, понятно, занял сто шестьдесят — полагалось ведь по обычаю и обмыть покупку.
Вечером собрались родственники. Развеселившаяся жена несколько раз принималась рассказывать, как напугала меня вчера. Рассказывала она здорово, в лицах, очень талантливо изображала мою остолбенелость и то, как я, моргая глазами, произносил эти дурацкие слова: «Ты стиральную, что ли, имеешь в виду...» Смеялись все до упаду.
А когда насмеялись и устали, тёща сказала: «А собственно, чего уж так пугаться было?» — и посмотрела при этом на свояченицу. Свояченица же почему-то опустила глаза.
— Эй-эй! Братцы, родственники! — насторожился я. — Давайте не будем. Сколько можно? Ведь, кажется, договорились.
— А что я такого сказала? — удивилась тёща. — Правильно, договорились. И нечего, значит, было пугаться. Пугливые какие все стали,
А свояченица, взмахнув ресницами, посмотрела на меня светло и недуомённо.
...Месяца через два после этого случая жена сообщила мне о большой семейной радости:
— Маме выплатили страховку. Две тысячи.
Она так сияла, словно это мы в своё время догадались застраховать самое дорогое, что даётся человеку, и теперь огребаем чистоганом за не понапрасну, выходит, прожитые годы.
— Вот и отлично, — сказал я. — Пусть съездит на Кубу. Она ведь давно мечтает.
— Туда путёвка одна пятьсот рублей стоит, — вздохнула жена. — А ещё дорога до Москвы и обратно, обмен, покупки разные — в чём попало за границу не поедешь... Это знаешь во сколько выльется.
— Да хватит ей, чего ты беспокоишься.
— Как ты легко распорядился! — возмутилась жена. — Промотать две тысячи за две недели.
И опять столько негодования было в её тоне, будто я предлагал растранжирить наши собственные деньги.
Я пожал плечами:
— Ну, пусть не едет. Мне-то что. Пусть... ковёр купит.
— Тебе, разумеется, как всегда, ни до чего нет дела, — совсем уже нелогично обиделась жена.
Спустя ещё некоторое время я случайно узнал, что свояченица по вечерам ходит на курсы шофёров. Жена, проговорившаяся об этом, как-то подозрительно осеклась, замолчала. Я подумал: курсы эти, наверное, фикция, за ними кроется какая-нибудь женская хитрость, и хотя меня чужие тайны не должны были интересовать, всё же спросил осторожно:
