Мне сделалось стыдно. Действительно, какого чёрта привязался к человеку! Ведь мне нужна дача? Нужна. Ну, вот... А ему нужны две тысячи. И всё. И квиты.
— Ладно, — улыбнулся я. — Две — так две. И мы с облегчением ударили по рукам.
По первой травке мы всем семейством выехали на Дачу.
Деревья стали нежные, бледно-зелёные, с ещё не набравшими мощь листиками. Посёлок из-за этого довольно хорошо просматривался. Повсюду в огородах копошились люди. Сгребали в кучки прошлогоднюю траву, жгли. На некоторых участках уже чернела весенняя пахота.
Мы приблизились к своей избушке и обнаружили, что она, ко всему прочему, ещё и на курьих ножках. Коварный Савелий умолчал про это. Под каждый угол домика была подставлена чурка — этим и ограничивался фундамент. Окружённый сугробами домик выглядел всё же поосновательнее.
Теперь же он казался таким ненадёжным, таким игрушечным, что я, опасаясь создать крен, не решался поставить ногу на крыльцо.
— И за такой сортир две тысячи?! — громко изумился тесть.
Я ткнул его локтем в бок и указал глазами на соседей. Никто не должен был знать, сколько мы отдали за дачу. В правлении кооператива её, со всеми потрохами, оценили в шестьсот девяносто рублей. Мы с Прыгловым скрепили документ своим подписями, и я, под бдительным оком председателя, отсчитал Савелию указанную сумму. Остальные деньги я вручил ему с глазу на глаз в подворотне. При этом Савелий, усугубляя впечатление тайной и нечистой сделки, жалобно шмыгнул носом — словно продавал свою бессмертную душу.
— Вас понял, — сказал тесть.
Он-то меня понял, да вот я его не сразу раскусил.
Через полчаса тесть развернул передо мной блокнот:
— Гляди!
В блокноте было изображено некое сооружение: то ли дворец бракосочетаний, то ли водонапорная башня.
— Что это?
— Дом, который мы построим вместо нашей халабуды.
— А халабу... простите, дачу?
— Сломаем, — легко сказал тесть. — Сегодня же и начнём.
Мне сделалось тоскливо. Отдать две тысячи рублей, залезть в жуткие долги — только для того, чтобы сразу же сломать своё приобретение, на два года минимум превратить участок в унылую стройплощадку, жить в палатке, ходить по гвоздям и вытаскивать из живота занозы?!..
Спасла домик от немедленного разрушения приехавшая с опозданием тёща.
— Ах, какая миленькая дача! — воскликнула она. — Кто это говорил, что она невзрачная? Ничего подобного!
Особенно умилили тёщу жалюзи на окнах. Таких не было ни у кого в окрестности.
— Вам нравится? — заторопился я ковать железо, пока горячо. — Хм... А тут созрело решение сломать её.
