Про орех он ляпнул вгорячах, сразу понял это и пожалел. Но, оказалось, поздно.
— Какой, какой орех? — спросил редактор.
И тут высунулся зав. отделом писем.
— А это, Прокопий Васильевич, — хихикнул он, — специально некоторые в кармане носят — заедать после выпивки. Чтобы запаху не было.
Собрание грохнуло.
Во дают!
— Тоже, значит, не дураки по этой части?
— Так профессионалы ведь!
Но сразу же все стихли. Потому что редактор сидел с каменным лицом.
— Та-ак! — протянул он зловеще. — И что же вы, товарищ Прыглов, легенды нам здесь рассказываете? «Запашок»... «Случайно»... «Я не я, и хата не моя»... А у вас это, оказывается, хронически?
Короче, закатили бедному Савелию, в результате, на полную катушку: строгий, с занесением, до первого предупреждения.
Но даже не это важно. Главное, что редактор сказал ответсекретарю:
— И вообще, присмотреться надо. Что-то у нас в последнее время на снимках и текстильщицы, и мороженщицы на одно лицо. Такие сплошь красотки — хоть с женой разводись. Он что их — штампует? Это уже, извините меня, кое-чем пахнет...
Всё это Савелий рассказывал мне, постороннему человеку, подробно, не скрывая конфузящих его деталей.
Дачу он продавал из стратегических соображений: не хотел мозолить глаза общественности. Продавал срочно: ему требовались деньги на мотоцикл с коляской для старшего сына — чтобы тот мог самостоятельным ходом добираться до деревни Ерусланово.
...За железными воротцами кооператива, на крылечке крайнего дома, стоял колченогий старик и, прикрывшись рукой от солнца, смотрел в нашу сторону.
— Свои, дядя Саша, свои! — помахал ему Савелий.
— Не пройдёте, — сказал дядя Саша. — Утопнете. Снегу много нападало.
— Мы-то? Хо-хо! — бодро хохотнул Савелий. Только что угнетавшая его печаль отлетела легко, прозрачным мыльным пузыриком — Где бронепоезд не пройдёт, не пролетит стальная птица, Прыглов на пузе проползёт... — и он похлопал себя по тугому животу.
Метров сто мы прошли по тропинке вдоль главной улицы. Дальше надо было поворачивать направо и пробираться целиной. Снегу, действительно, нападало много. Разномастные, весёлые домики тонули в нём по самые окна. Я ещё не знал, который из них предназначен мне судьбой.
Савелий перехватил брюки у щиколоток прйпасёнными бечёвочками, уплотнившись таким образом, бульдозером попёр в снега...
Пропахав широкую борозду через два соседних участка, слегка запыхавшийся Прыглов остановился возле жиденького домика, сколоченного из вагонки.
