Филину надоело слушать никчемную перепалку санитаров… или кем там были его спасители… и он снова попытался шевельнуться, а заодно открыть глаза.
Они открылись, руки их протерли, по-детски, кулаками, но Филину показалось, что всё это сделал кто-то другой. Никита вспомнил как бабушка извлекла однажды острую щепку ему из глаза – языком, а он после этого долго ещё тер глаз, хотя больше ничего не мешало и не кололо. Остановиться и опустить руки не было сил. Хотелось тереть и тереть.
- Давай, капитан, умойся.
На лицо полилась вода и Филин только в этот момент понял, что не видел ничего, хотя глаза были открыты. Умывание не только помогло восстановить зрение, но ещё и взбодрило. Почти сразу вернулись ощущения и… чёрт! Лучше бы они не возвращались! Тело пронзила острая боль – от пяток, до макушки. Никита имел две нашивки за ранения и ему были знакомы эти ощущения. Только теперь казалось, что прострелено или сломано всё, каждая косточка!
- Кто?! – Неожиданно для себя прохрипел Филин.
- Я кто? – Один из санитаров усмехнулся. – Дед Пихто. А это моя бабка с автоматом.
- Отставить… шуточки… - язык шевелился медленно и трудно, будто бы во рту было полно просроченной вязкой сгущенки. – Кто… выжил… ещё?
- Ты молчи, капитан, - посоветовал второй санитар. – Вредно говорить. Контузия у тебя.
Филин попытался сфокусировать взгляд на бойцах. Получилось так себе. Во-первых, было не фонтан с освещением. Царили сумерки, не понять только вечерние или утренние. Во-вторых, перед глазами плавала какая-то муть. Увидел капитан лишь два человекоподобных мутных пятна зеленоватого оттенка.
- Воды…
Санитары подались вперед, затем назад и Никита почувствовал, что подаётся куда-то вместе с ними. Судя по внутренним ощущениям, его усадили.
Филин приготовился к новой болевой вспышке, но ничего такого не накатило. Тело оставалось непослушным, но боль исчезла, словно её и не было вовсе. Немного ломило в затылке, но это не в счёт.
Снова полилась вода. Чужая и в то же время (по факту) своя рука перехватила струйку и плеснула в глаза, а затем размазала воду по лицу. Ощущение холодной воды на лице сменилось новым – из внутренних уголков глаз по скулам потекло что-то теплое.
«Слезы или кровь?»
Филин опустил взгляд на руки. Крови не было.
«Значит, слезы. Хорошо. Точно живой. И не раненый, если верить бойцам. А что контузия… ерунда. Голова не болит, не кружится, тошноты нет… оглушило просто».
- Проморгался? – Один из санитаров склонился и внимательно посмотрел Никите в глаза. – Зрачки одинаковые, глаза не прыгают… слышь, Петрович. Нет у него контузии.
