.
– Вот радость-то! – повторила темноволосая.
Обе подошли к нему, и она порывисто протянула ему руку. Манера поведения живая, непринужденная. Не красавица, но и не уродина.
– Не узнаёшь?! Я же Кари! Ну, вспомнил? Каридад Монтеро!
– Да я и не забывал, – сказал Фалько спокойно. – Очень рад тебя видеть.
Крепкое рукопожатие. Слишком крепкое, отметил он. Напряженное. Тактильный контакт, рекомендующий проявлять предельную осторожность.
– А как же это мы тебя не заметили в зале? Ты ведь тоже смотрел кино?
У нее было явное сходство с братом. Барышня из хорошей семьи, обдутая ветрами перемен. Волнистые темно-каштановые волосы подстрижены по моде. Скромное темно-серое пальто, носки, башмаки.
– Счастливый случай! Вот Хинес обрадуется, когда узнает, что ты здесь! – Она обернулась к своей спутнице: – Ты знакома с Рафой Фриасом? Он друг всей нашей семьи.
– Очень приятно, – отозвалась та.
– Ева Ренхель, – представила ее Кари. – Моя лучшая подруга.
Лучшая подруга оказалась ростом почти с Фалько, а в нем было сто семьдесят девять сантиметров. Пшеничные, очень коротко остриженные волосы, карие глаза, статная фигура под английским, туго подпоясанным плащом мужского фасона. Загорелое лицо. Повадки не женские. И вообще во всем облике сквозило что-то неуловимо мальчишеское. Чем-то она напоминала здорового спортивного паренька. На вид лет 25–28. Ее легко было себе представить в лыжном костюме, или в купальнике на площадке трамплина, или в амазонке на скачках с препятствиями.
– Нет, теперь мы тебя так не отпустим, – сказала Кари. – Пойдем кофе пить или что захочешь.
Она непринужденно подхватила его под руку, и троица отправилась в кафе на углу площади Рисуэньо, где заказала по чашке гадостного цикория, причем Кари засыпала Фалько невинными вопросами – с тем, чтобы официант в случае чего мог подтвердить, что молодые люди, давно не видевшись, вели самый обычный разговор. Ничего существенного – общие воспоминания (только что придуманные) и расспросы о родственниках (несуществующих).
– Пойдем погуляем, Рафа? Такой чудный вечер, если, конечно, фашисты нам его не испортят… Они как раз в это время налетают.
– Удачно придумано.
Ева Ренхель взглянула на него с насмешкой:
– Что удачно придумано? Бомбить по вечерам?
– Погулять, – улыбнулся Фалько.
Ему никак не удавалось определить едва уловимый акцент, с которым она говорила. Он заметил, что мочки у нее – не как у большинства женщин – не проколоты. Ногти очень короткие – обкусаны или обломаны – и не покрыты лаком, а пальцы правой руки желтые от никотина. Да уж, не выхоленные дамские ручки.
