Они начали разговор как равные партнеры и единомышленники, только у Карабчевского голос был ласковее, а манеры вкрадчивее, видимо, в силу выработавшегося профессионального навыка.
— У нас, Алексей Иванович, много общих знакомых, от которых я слышал по вашему адресу массу самых лестных похвал, — начал адвокат.
— Ну что вы, Николай Платонович, — улыбнулся Шумилов.
— Алексей Иванович, не буду вас мучить, сразу к делу, — продолжал адвокат. — Вы слышали что-нибудь об убийстве Сарры Беккер?
Шумилов на секунду задумался, перебирая в памяти имена и события последнего времени.
— Да, читал кое-что в газетах. Там, кажется, и изнасилование было? Полиция обвинила работодателя девочки, я ничего не путаю? Фамилия у него еще такая странная — как отчество. Мирович, кажется…
— Мирович — это офицер, который в середине восемнадцатого столетия хотел Иоанна Антоновича из тюрьмы освободить, — поправил Карабчевский. — Наш же герой носит фамилию Миронович. Иван Иванович Миронович.
Карабчевский помолчал пару минут и продолжил:
— Так вот, открою тайну, о которой газеты пока не знают: он мой клиент. Я имел с ним чуть ли не пятичасовое свидание, много говорил и пришел к твёрдому убеждению, что Сарру Беккер он не убивал. Улики против него все косвенные. Хотя, признаюсь, одна к одной, так хорошо подогнаны, не знаешь, что и подумать. Газеты уже успели слепить такой образ ростовщика-кровопийцы, растлителя малолетних, да еще с полицейским прошлым, что для прокуратуры он стал идеальной мишенью обвинения. Полагаю, что Мироновича уже презирает весь Петербург. Официальная версия исходит из того, что он убил Сарру в пылу ярости за отказ девочки сделаться его любовницей. А другие версии, которые, возможно, изменили бы всю направленность следствия, остались вообще не отработанными. Вот я и хочу попросить вас подключиться к этому делу и помочь мне восполнить этот пробел.
Карабчевский замолчал, словно предлагая Шумилову высказаться.
— Я понял суть вашего предложения, — сказал Алексей Иванович. — Но в таких делах у меня есть принцип, от которого я не отступаю.
— У меня тоже, — улыбнулся Карабчевский. — В чем заключается ваш принцип?
— Я не помогаю преступникам. Если я приду к убеждению, что меня пригласили работать в интересах преступника, я откажусь от работы и сообщу
полиции все, что мне станет известно по делу.
— Наверное, это правильно, — кивнул адвокат. — Обещаю, что не буду предлагать вам сделаться пособником убийцы.
