— Что вы хотите, батенька, именно поэтому ни один фокусник не станет бегать по битому оконному стеклу!
Шумилов не совсем понял сказанное и попросил объяснить.
— Очень важно, как колется стекло: на большие осколки или маленькие. Большие осколки более опасны, они легче режут кожу, — наставительно сказала Марта Иоганновна. — Богемское стекло, имеющее высокое содержание свинца, всегда ломается на маленькие кусочки, поэтому его можно смело кусать, грызть зубами и при известной опытности это совсем не опасно. Оконное стекло самое дешевое, там нет свинца, оно ломается на большие осколки, поэтому ни один фокусник не станет его кусать.
— Очень интересно, — пробормотал Шумилов. — Откуда же вы об этом знаете?
— Эраст, мой покойный муж… эх, принимал участие в расследовании одной хитрой аферы. Мошенник, изображавший из себя человека не от мира сего, творил чудеса всякие: мысли читал, лежал на двух стульях — затылок на одном, пятки на другом, — иглами себя колол, стекло грыз, кислоту пил соляную. Женщины в обморок от него падали, честное слово, золото-бриллианты отдавали своими руками, а потом волосы на себе рвали. Муж мой, когда всё это увидел, сам впал в немалое смущение: поразительные вещи мошенник творил. Чтобы подловить его, мой Эраст специально к специалистам по стеклу ездил на консультации.
— И что же?
Госпожа Раухвельд засмеялась:
— Они его тоже научили стекло грызть. Но только хрусталь! Сказали, оконное стекло ни в коем случае на зуб не пробовать!
— И в чем же хитрость?
— Смотрите на меня, — госпожа Раухвельд завернула нижнюю губу на зубы и сверху на них положила стакан. — Вот таким должно быть положение нижней губы, а верхние зубы при этом давят на край фужера. Стекло крошится и не режет кожи. Если под стеклом окажется губа, то пореза не избежать. Тонкий хрустальный фужер крошится на мелкие кусочки, совершенно неопасные, их можно безбоязненно набрать в рот, а потом выплюнуть, главное — рот прополоскать. Но вот дешевый трехкопеечный стакан упаси Бог вас грызть! Там свинца нет, куски получатся большие, рассекут и губы, и кожу.
— Прекрасно. Когда останусь без работы, пойду на Сенную площадь фокусником, буду фужеры из богемского стекла за полтинник разгрызать, — подытожил Шумилов. — Ну, а как он кислоту пил?
— Да очень просто, — отмахнулась госпожа Раухвельд. — На два нижних резца набрасывал петельки из толстой вощеной нитки, той, что сапожники пользуются. К этим ниткам привязывал как бы золотой стаканчик, который вводился глубоко в гортань. На язык клал кусочек сырого мяса, он предохранял его от воздействия кислоты. Кислота попадала в стаканчик и не повреждала ни пищевода, ни желудка. Что самое забавное, он даже мог говорить, хотя голос, конечно, несколько менялся из-за присутствия в горле инородного предмета. Я вас уверяю, женщины падали от этого зрелища в обморок, это не преувеличение!
