Пистолет вывалился из ладони Безака, упал на пол, закрутился волчком на самом краю лестничной площадки. Шумилов в ужасе застыл на секунду. Он хорошо знал, что русские «Смит-Вессоны» имели слабый взвод, из-за чего их курок легко соскакивал. Это обстоятельство облегчало стрельбу, но одновременно увеличивало риск случайного выстрела при падении оружия. Случаев саморанений и даже смертей при случайном падении таких револьверов было множество. Чтобы удержать револьвер от соскальзывания, Шумилов потянулся к нему и тут же был оттолкнут Безаком. Через мгновение пистолет все же кувыркнулся на одну ступеньку вниз, грохнул выстрел, а вслед за ним раздался звон разлетевшегося в окне стекла, остро запахло порохом. Безак на четвереньках потянулся к пистолету, Шумилов тоже на четвереньках постарался ему помешать. Ударив противника плечом, он толкнул пистолет в лестничный пролет, так, чтобы наверняка лишить Безака любых шансов завладеть оружием.
Последний даже не попытался бороться с Шумиловым, видно, он все уже про него понял. Вскочив на ноги, — его при этом здорово качнуло из стороны в сторону, видать, в голове было нехорошо после ударов об пол, — Безак, придерживаясь рукой за стену, валко побежал вниз. Шумилов тоже подскочил и пустился следом. Он знал, что у его противника нет шансов скрыться, Безак был психологически раздавлен яростным натиском Шумилова. Он уже проиграл схватку, осталось только завернуть ему руки за спину.
И тут Алексей почувствовал, как под ногами заскрипело стекло, и через мгновение острая боль ожгла ступни. Он постарался пригасить её, сделал еще пару шагов, но боль вгрызлась в тело миллионом острейших гвоздей и сделала бег невозможным. Шумилов понял, что в ступнях застряли раскрошившиеся осколки оконного стекла. С открытыми ранами нельзя было двигаться, хотя бы чтобы не получить через них столбняк. Алексей привалился к перилам и с досады плюнул сверху на убегавшего противника.
— Зараза, чтоб тебе! — только и прорычал он ему вдогонку. Шумилов видел, как шатавшийся Безак поднял револьвер и выбежал из подъезда.
Алексей с кряхтением и стоном заковылял наверх, оставляя после себя сочные кровавые отпечатки. Чтобы ослабить боль, он старался вставать на внешний край подошвы, а не на плоскость ступни, но сие не очень помогало. Шумилов успел преодолеть один пролет, прежде чем сообразил, что ему вовсе не надо подниматься. Он обессиленно сел на ступеньку и гаркнул:
— Варнавский! Чтоб тея… нос высуни! Кто-нибудь, эй!
