8. 3 июня — 27 июня 1883 г. Александровская больница. Тиф».
— С диагнозами, сами понимаете, всё сложнее — как-никак врачебная тайна. Узнал только, что она лежала в отделениях для умственных расстройств, гинекологическом и инфекционном. При наличии полицейского запроса проблема установления диагнозов решится просто. И ещё. Я свозил её в Таврический парк и рассмотрел указанную ею скамейку, на которой она опробовала весовую гирьку.
— Так, так, хорошо, что не забыли, — заинтересовался адвокат, — и что же оказалось?
— Трудно сказать. Есть вмятины, но время и причина их образования известны одному Богу. Надпись есть невнятная карандашом: «21 авг.», причем единица написана нечетко, может быть, не «21», а «27». Да, соседка в доме Швидленда, некая Аграфена Перегудова, с которой Семёнова немного общалась, рассказала, что Семенова как-то в августе плакалась, что, дескать, денег нет, заимодавцы полицией грозят, и что она, Семёнова, пыталась заработать своим телом на улице. Пару раз удалось подцепить клиентов, но и это не решило проблему денег. А Безак, дескать, всё требует и требует, и ему решительно всё равно, откуда она их раздобудет.
— По всему чувствуется, что Миша этот — порядочная сволочь и сквалыга, — проговорил Карабчевский. — Его к этому делу тоже надо будет притянуть, но… это уже не наша задача. Сарру Беккер он, насколько я понимаю, не убивал, а потому пусть далее господин Сакс ломает голову над разделением ответственности соучастников. Моя задача, как защитника Мироновича, куда скромнее.
Карабчевский прошел по кабинету, остановился у окна, наблюдая за сутолокой улицы.
— В ближайшую неделю мы отпустим Семёнову для того, чтобы она явилась в полицию с повинной. На этом я буду считать вашу миссию оконченной. Причем выполненной с честью, — подчеркнул присяжный поверенный. — Но пока еще есть одно весьма щекотливое предприятие, где мне пока без вас не обойтись.
— Слушаю, Николай Платонович.
— Надо отвезти нашу дамочку на место преступления, чтоб она показала, как все было. Касса Мироновича, как вы знаете, опечатана полицией. Мы прибегнем к помощи самой же полиции. Друг Мироновича, о котором я уже упоминал, служит помощником пристава первого участка Московской части. Зовут его Боневич Владимир Иванович. Он организует официальное вскрытие помещения кассы завтра в десять часов утра. Сможете сопровождать Семёнову?
— Разумеется. После всего того, что мною сделано по делу Мироновича, я бы счел это своим долгом.
