— А сам-то он что говорит? — поинтересовался Шумилов.
— Шёл, говорит, через двор, упал в канаву, доска между ног попала, прям по мудям. Попутно два ребра сломал.
— То есть жалоб никаких? — уточнил Шумилов.
— А что толку на деревяшку жаловаться? И вот нам стало интересно, вы-то что там делали? Для чего из пистолета стреляли? — спросил Иванов.
Оба сыщика, Иванов и Гаевский, расселись в кабинете так, что Шумилов оказался между ними, словно на допросе в полиции. Возможно, это было проделано неумышленно, просто в силу наработанной годами привычки, но, отвечая на их вопросы, Шумилову приходилось поворачивать голову то к одному, то к другому. Быстро оценив невыгодность ситуации, он переставил стул и сел вплотную к Иванову.
— Собаку бешеную пристрелил. Вся в пене такая была, ужас! Очень страшно было, — ответил Шумилов.
— Понятно, — скорбно кивнул Иванов без тени улыбки на лице. — А лоб рассечен отчего? Тоже собака?
— Да-а-а, — развел руками Шумилов, — хотел я обмануть вас, господа, но, вижу, сыскную полицию на мякине не проведешь… Ладно, скажу, как все было в действительности, чистую правду открою. Так вот, на меня бросилась не одна бешеная собака, а две. Одну-то я пристрелил, а вот другая успела меня слегка оцарапать.
— А что мешает рассказать как было на самом деле? — задал вопрос Гаевский. — Мы уверены, что вами задержан серьезный преступник, причастный к ограблениям пассажиров пролеток в пригородах Петербурга. Имеющиеся у нас описания сходятся с приметами задержанного Дементия Кочетова. Есть свидетели, которые смогут его опознать. Кроме того, мы надеемся, что удастся проследить историю найденных при нем вещей, и они станут серьезными уликами, разоблачающими как его самого, так и подельников.
— Очень хорошо, — кивнул Шумилов. — С одной поправкой: этого самого Дементия задержал вовсе не я, а замечательный полицейский, явившийся на выстрел. Очень толковый, расторопный сотрудник. Как, кстати, его фамилия?
— Пивоваров.
— Замечательная русская фамилия, даже если абстрагироваться от вызываемых ею ассоциаций.
— Может, хватит издеваться? Может, пора поговорить серьезно? — раздражаясь, повысил голос Гаевский.
— Да я этим только и занят, Владислав Анжеевич, — с самым простодушным видом отозвался Шумилов. В ответе его содержалась толика яда: поляк Гаевский давно русифицировал свое отчество в Андреевич.
— То есть вы настаиваете на том, что задержание Дементия Кочетова — дело рук младшего помощника квартального надзирателя Пивоварова? — поинтересовался Иванов, как бы подытоживая разговор.
