Сна не было ни в одном глазу. Словно на киноленте, я всё ещё перемалывала в памяти все события нынешнего дня. Бледное лицо Флавио с приоткрытыми глазами, стекающая на подушку струйка крови, полиция, панические глаза постояльцев отеля и ротозеев, сбежавшихся смотреть на случившееся. Мой арест, увозящая меня полиция, тоскливо скучающий наш автомобиль, золотистый «Ягуар», припаркованный у отеля, на который я невольно бросила взгляд через решётчатое окно воронка, в котором меня увозили, и вот незаслуженные тюремные нары. Такого не пожелаешь даже врагу. Кто же на самом деле реальный убийца мужа? Кто сейчас займётся траурной процессией и на каком кладбище Флавио будет похоронен? Глаза сквозь пелену слёз стали смыкаться, я не заметила, как заснула.
Когда я открыла глаза, обнаружила, что кровать, где спала Тереза, оказалась пуста. И куда она могла подеваться? Ведь здесь нельзя выходить по собственному желанию, это тюрьма, а не курорт.
Лязгнула дверь, всё та же женщина в спецодежде вкатила тележку с чайником и чашкой.
– Завтрак, – бросила она, небрежно ставя на стол металлический алюминиевый чайник и металлическую кружку. Булочку в обёртке и сахар она так же небрежно швырнула на стол.
– Простите, а куда подевалась моя сокамерница? – спросила я.
Женщина ничего не ответила и молча вышла из камеры, всё так же с грохотом лязгнув дверью.
Я уселась за столик и распечатала круассан с повидлом. Налив себе чаю из дымящегося чайника, принялась за завтрак.
И почему мне не пояснили, куда делась Тереза. Неужто сбежала? Хотя, как можно отсюда убежать? Скорее всего, её освободили. Будет теперь платить адвокату на свободе и посещать судебные процессы, как это обычно происходит в Италии. Это не убийство, как в моём случае, а так, небольшое преступление.
– Елизаветта. Тебя переводят в другую камеру. Следуй за мной.
Вошла полицейская и велела следовать за ней…
После пяти минут ходьбы по тому же коридору с решётками на дверях я переступила порог новой камеры. В нос снова ударил запах чего-то специфичного и какого-то дешёвого парфюма. На этот раз передо мной были расположены четыре кровати: одна двухъярусная, на которой, скрестив ноги по-турецки, сидела прыщавая шатенка, держа в руках пудреницу. На другой односпальной кровати сидели две девушки блондинки, одна расчёсывала волосы, а другая грызла яблоко. Они молча, в упор посмотрели на меня. Четвёртая же койка, накрытая застиранным бельём и верблюжьим одеялом, была пуста. Стандартная тюремная постель, как я уже догадалась. Почувствовав себя неловко, я села на рядом стоящий стул, находившийся около шкафа, напоминающего старую кладовку.
