– Этого нам хватит на три дня, максимум на пять…
– Князь! Может, некоторые из наших людей достойны…
– Нет! – оборвал Владимир, снова волнуя стаи летучих мышей. – Только в экстренных случаях, когда это необходимо для выполнения особых задач…
Гнев Владимира заставил слегка дрожать Адриана. И склянки, стоящие на столе. Когда звон стекла прошел, Адриан заговорил.
– Я понимаю вас, князь… – Он вздохнул и принялся укладывать металлические сосуды в холодильную камеру с кодовым замком. – Но это может привести к некоторым недовольствам…
– Осиновые колы и серебряные пули всегда быстро подавляли все недовольства среди вашей братии!
– Да, князь… – Адриан отвернулся, пока Владимир набирал код замка. – Отозвать людей, не справившихся с задачей?
– Нет, – Владимир улыбнулся посещаемым его мыслям, – они способны преследовать их ночью, это тоже большой плюс.
– В этом есть необходимость? – Рука Адриана потянулась к остаткам «знания» в лабораторных колбах.
– Я знаю, куда и к кому она придет в итоге. – Он кивком позволил Адриану допить остатки. – Это неизбежно…
– Хорошо, князь, это ваша игра…
– Это не игра, это жизнь. – Владимир и сам глотнул «знания». – Но жизнь без цели и становится игрой…
Солнечный свет проник в комнату. Надя тяжело отходила ото сна. Щурясь солнцу, она потянулась, как кошка. Помотала головой, стряхивая с себя остатки ночного кошмара.
Но сознание приводит к мысли, что происходящее – реальность, а не кошмар. Карты не лгут. И никогда не лгали…
«Ты по-прежнему молода и красива… – Надя, улыбаясь, смотрела на себя в зеркало. – Тогда ты тоже была молодой и красивой… Ветреной и недальновидной… Владимир! – Она увидела морщинки в уголках глаз и глотком «знания» разогнала их по свежеющему лицу. – Перфекционизм, маниакальный перфекционизм… – Подвела карандашом губы, затем, сжав его в кулаке, сломала о зеркало. – Как долго ты скрывался под маской верного и заботливого, м-м-м Владимир… За ошибки прошлого приходится платить настоящим.»
Надя, с легкостью вскочив, сорвала каминную кочергу со стены и, взобравшись на подоконник, согнала висевших в тени под самой крышей летучих мышей. Писк, шелест крыльев.
Она крутанулась, держась за раму окна, напоминая шаловливого ребенка. От дитя ее отличали выбившиеся из-под шелка халата взрослые формы тела.
– О-о-у-у! – Надя олицетворяла радость победителя.
Летучие мыши, прижимаясь к земле, нырнули в густой орешник. Шелест листьев и крыльев.
Она затянула каштановые волосы в крепкий узел. Разложила кельтский расклад и, стянув шелк воротника на шее, улыбнулась.
