– Чего ты хочешь?
Изатбай тщетно пытался разглядеть, кто скрывается под маской.
– Так случилось, что в этом времени и пространстве наши цели совпадают, – завибрировал голос пришельца.
– Дежнев! Будь я проклят! Тебе нужен Дежнев! – оскалился Изатбай.
– А ты не совсем безнадежен, – усмехнулся гость и отступил на шаг. – Ты прав, мне нужен этот человек, а точнее, его мозг. Часа на два, не больше.
– За каким бесом тебе его мозги? – удивился торговец.
– Скажем так: господин Дежнев принадлежит не только себе.
– А после твоих игр он сможет испытывать боль?
– Вне всяких сомнений.
– Тогда мы договорились, – сказал торговец и вновь огладил бороду. – Но к нему не так просто подобраться.
– В городе – да. Там раскинул сеть маленький полицейский паучок, который так и хочет упечь всех рейдеров в кутузку. Но скоро они отправятся в пустошь, и вот тогда мы сможем встретиться.
– Дежнев взял заказ? – оживился Изатбай. – Когда?
– Вчера. Он работает на двух пришлых из Ариэля.
– Надоблачников окучил? Удачливый ублюдок!
– Это несущественно. Важно то, что он скоро окажется в Неудобьях. Думаю, он знает, что ты хочешь мести. Это осложняет дело.
– Он выйдет в день Весеннего хабара. Я уверен, – усмехнулся Изатбай. – Так проще затеряться.
– Нужно проследить за ним.
– Организуем, – Изатбай огладил рукоять кинжала. – Ты понимаешь, что делать нужно без лишнего шума? Своих людей я дать не могу. Если узнают, что я замешан в этом, пострадает моя репутация.
– Про тебя и так ходят слухи.
– Что мне слухи? Слухи – пыль! – засмеялся краснобородый – Я тебе не какой-нибудь жалкий рейдер. Я деловой человек, негоциант. Торговец стальными зверями!
– Как скажешь, – в голосе послышалась насмешка. – Значит, ты хочешь, чтобы дело сделали трясуны? Они уже один раз облажались. Помнишь?
– Это в городе, – поморщился Изатбай, – в Неудобьях они способны на большее. Я пошлю весточку братьям Брайс.
– Хорошо, я возглавлю твоих ручных людоедов, – подытожил прозрачный пришелец и двинулся к выходу.
– Постой! Как мне называть тебя, э… почтенный? – окликнул его Изатбай.
– Ты помянул сына погибели. Вот и называй меня господин Ша. Так будет веселее.
* * *
Волынщик играл ужасно. Видавший виды инструмент в его руках хрипел раненым зверем. Только очень терпеливый и бесконечно внимательный человек мог уловить в этой какофонии мелодию, однако слушатели переносили пытку стойко. И хабарщики, и зрители, и мустанкеры. Последние могли скрыться от звуковой агрессии в недрах своих машин, но не делали этого. Никто не хотел нарушать старую традицию.
