– Я поеду с тобой. А до пяти вместе где-нибудь поболтаемся.
Мой собственный голос, непривычно властный и уверенный, придал мне храбрости, на Эллен он, вероятно, тоже произвел впечатление; она покорилась – по крайней мере, в данную минуту – и без всяких протестов позволила мне купить билет.
Когда я пытаюсь восстановить тот день во всех подробностях, мне постоянно что-то мешает, словно память не желает что-то выпускать, или это моя совесть норовит что-то оставить незамеченным. То утро было пронзительно ярким, мы взяли такси и отправились в центральный универмаг, Эллен сказала, ей нужно кое-что купить, а там попыталась сбежать от меня через другой вход. Когда мы ехали вдоль озера по шоссе, целый час мне казалось, что за нами гонятся, я то резко оборачивался, то заглядывал в зеркало заднего обзора, однако ничего подозрительного так и не обнаружил, но после этих моих выходок на лице Эллен всякий раз появлялась вымученная усмешка.
Все утро с озера дул промозглый ветер, но когда мы отправились на ланч в ресторан «Черная скала», за окнами машины замельтешили легкие белые хлопья, и, наконец-то почти преодолев нервозную скованность, мы стали болтать о друзьях, о всякой ерунде. Но в какой-то момент Эллен вдруг посерьезнела и пристально на меня посмотрела, и глаза у нее были до того честные, до того искренние...
– Эдди, ты ведь мой самый старый друг, – сказала она, – уж ты-то должен знать, что мне можно верить. Если я дам тебе честное-пречестное слово, что точно приду к поезду, ты отпустишь меня на пару часов?
– Куда?
– Ну... – она медлила, чуть опустив голову, – думаю, каждый имеет право... попрощаться.
– Значит, ты хочешь попрощаться с этим...
– Да-да, – торопливо перебила она меня. – Только на два часика, Эдди, я обещаю, я честно обещаю, что подойду прямо к поезду.
– Ну что ж, за два часа вряд ли может случиться что-то нехорошее. Если ты действительно хочешь попрощаться...
Но тут я посмотрел ей в лицо и был награжден таким лицемерным взглядом, что даже вздрогнул: поджатые губы, глаза снова прищурены; ни намека на искренность и благие намерения.
Разгорелся спор. Ее доводы были беспомощными и расплывчатыми, мои – твердыми и краткими. Я приказал себе больше не поддаваться уговорам, не уступать бациллам слабости – а в воздухе между тем всюду носились бациллы зла. Эллен упорно старалась мне внушить, без малейших на то оснований, что за нее не стоит опасаться. Но она настолько была поглощена
