Персия, униженная недавними поражениями и значительной потерей территорий, вынуждена была выполнить все требования России. Шахская казна опустела. В те времена ходил анекдот, будто для выплаты всего долга шаху пришлось даже срезать золотые пуговицы с парадного халата; что ж, анекдот был недалек от истины. Среди всех ценностей была вывезена в Петербург и шахская библиотека, а с нею и "Асмаранд". Поначалу предполагалось часть контрибуции взять старинными исфаханскими коврами и лаковой миниатюрой, известной на весь мир, но вмешательство моего дальнего родственника светлейшего князя Михаила Семеновича уготовило эту участь библиотеке. Так в Россию попали и сочинения Кямран-бея, до сих пор, к сожалению, не переведенные с фарси. Случайно обнаружив этот трактат в фондах Ленинской библиотеки, я впервые услышал легенду об "Асмаранде". И не мог не заинтересоваться ей.
- Вы знаете фарси, - достаточно глупо заметил я.
- Да, персидский, арабский, пушту и авестийский. Несколько хуже арамейский, иврит и ханаанейский. Специфика службы, молодой человек, накладывает определенные обязанности.
Некоторое время я подавленно молчал.
- Что же было дальше?
- После революции "Асмаранд" исчез из библиотеки: был украден или подарен. Вы же сами знаете, как большевики распоряжались свалившимся на них богатством. Я могу лишь предположить, что украден он был кем-то или подарен кому-то из тогдашних властителей дум, ведь ваш дом, где, в итоге, и был обнаружен "Асмаранд", принадлежал тогда наркомату иностранных дел. Я ни в коей мере не желаю наводить поклеп на кого бы то ни было из жильцов, все же среди них были известные советские дипломаты. Однако факты...
- А в воздуховод "Асмаранд" был спрятан от НКВД?
- Вероятно, что так. Осенью 37 дом обезлюдел, вывезли всех. В то время я жил на Стремянной улице и почти каждый вечер имел несчастье наблюдать, как к дому подъезжали черные ЗИСы. Я не удивлюсь, если в тайниках стен обнаружится еще какая-то не менее ценная находка, ведь каждый из уехавших не оставлял надежды вскоре вернуться.
Мы помолчали. Вячеслав Соломонович предложил мне еще чаю, его слова немного развеяли сгустившуюся атмосферу. Поблагодарив, я отказался.
- Единственное, что я не могу понять во всей этой истории, так это причин вашего страха перед книгой. Да, легенды, рассказанные вами, довольно жутки, но ведь мы серьезные люди. В наш век трудно верить мифам тысячелетней давности.
Граф внимательно посмотрел на меня.
